ничтожной бумажки?
  Он ни разу не подумал, что оборвал человеку жизнь, что по его вине старик
никогда не увидит, как это лето сменится осенью. Он думает только о себе.
Он должен спастись любой ценой. Но он боится. А когда человек боится, он
очень опасен.

                                   * * *

  Мумрик еще не вернулся из Стокгольма, с химической экспертизы, но полицию
уже известили, что в мельчайших частицах шоколада, прилипших к Мумрику,
действительно обнаружены следы мышьяка. А в той части плитки, что была у
Калле, мышьяку оказалось достаточно, чтобы убить человека. Какое счастье,
что ребятам опротивел шоколад и они даже не притронулись к этой плитке!
  Покушение не удалось сохранить в тайне от Евы-Лотты. Все газеты писали о
нем. Кроме того, комиссар счел своим долгом предупредить ее. Конечно, после
настойчивых обращений во всех газетах поток подарков и лакомств совершенно
прекратился, но Еве-Лотте все же лучше быть настороже. Человек, дошедший до
крайности, мог найти и другой способ причинить ей зло. И, хотя комиссар
опасался, что бедная девочка может опять заболеть от потрясения, когда
узнает страшную правду, он все же пришел в дом булочника и серьезно
поговорил с ней.
  Но он ошибся в своих предположениях. Ева-Лотта нисколько не заболела. Она
рассердилась, и притом не на шутку.
  - Беппо же мог умереть! - кричала она,- ни за что ни про что чуть не
погубить несчастную собаку, которая никому не делала зла!
  В глазах Евы-Лотты это было ни с чем не сравнимое злодеяние.
  Впрочем, природная беззаботность помогала ей забывать страшное. Через
несколько дней она опять была весела. Она забыла, что на свете есть
нехорошие люди, и знала только, что сейчас летние каникулы и жизнь чудесна.
  Да, но до начала занятий осталась всего только однаединственная неделя!
Все рыцари Белой и Алой розы считали, что эту короткую неделю надо
использовать для чего-нибудь поинтереснее, чем печальные размышления о
случившемся. Все равно ничего не изменишь!
  Беппо совсем поправился, и Сикстен, сидевший около него как пришпиленный,
снова был охвачен жаждой деятельности.
  Он опять созвал под знамена свои войска. Они собрались в гараже и
принялись плести интриги. Ибо час мщения пробил, и Алые собирались
рассчитаться с Белыми розами за Мумрика в глобусе и за другие безобразия.
  То, что Андерс нечаянно отравил Беппо, сюда не причислялось. Сикстен от
всего сердца простил его, и к тому же Андерс самым трогательным образом
ухаживал за Беппо во время его болезни.
  Белая и Алая розы начали свои войны еще задолго до появления Мумрика. И,
хотя Мумрик со всеми приписываемыми ему магическими свойствами был
идеальным поводом для войны, существовали еще и другие сокровища, которые
можно было отвоевывать у противника. Например, Белая роза овладела жестяной
коробкой, битком набитой тайными бумагами. Андерс считал, что коробку эту
можно без особого риска хранить в комоде на чердаке. В обычное время,
возможно, это было и так, но сейчас, когда Мумрик находился в служебной
командировке, Сикстен пришел к выводу, что коробка Белой розы - отличная
драгоценность и ее стоит похитить, даже если придется бороться до
последнего человека. Бенка и Йонте, конечно, тут же согласились. Трудно
себе представить двоих ребят, которые больше были бы преисполнены решимости
бороться до последнего человека.
  После того как героическое решение было подкреплено страшными клятвами в
гараже, Сикстен однажды вечером тихо и спокойно пошел в штаб Белых роз и
взял коробку. Однако ожидаемого вопля со стороны Белых роз не последовало -
по той простой причине, что они ничего не заметили. Наконец терпение
Сикстена истощилось, и он послал Бенку с высочайшим письмом к Белым розам,
чтобы они очнулись и поняли, что произошло. Письмо было следующего
содержания:

  Где же тайная коробка Белой розы,
  Где же ее тайные бумаги?
  Там, где кончаются Прерии, стоит дом,
  В том доме есть комната,
  В той комнате есть угол,
  В том углу есть бумага,
  На бумаге - карта,
  На карте... вот именно!
  О белые мокрицы, бегите,
  В том доме поищите!

  - Не пойду я туда ни за что на свете,- сначала сказала Ева-Лотта.
  Но, поразмыслив, решила, что не может же она на всю жизнь отказаться от
Прерий: ведь другого такого места для игр не сыскать! Весной и осенью,
летом и зимой Прерии оставались одинаково заманчивыми, таящими множество
всяких возможностей. Если навсегда отказаться от Прерий, так уж лучше идти
в монастырь.
  - Я пойду с вами,- объявила она после короткой внутренней борьбы.- Лучше
с этим сразу покончить, а то я всю жизнь буду трусить.