ямы на углах улиц, там, где прежде помещались общественные колодцы и 
разрушившиеся купола 
храмов с дикими фиговыми деревьями, зеленеющими по их краям. Обезьяны называли 
это место 
своим городом и выказывали притворное презрение к населению джунглей за то, что 

оно жило в 
лесу. А между тем они не знали назначения строений и не умели пользоваться ими. 

Обезьяны часто 
садились кружками в зале совета короля, чесались, отыскивая блох, и 
притворялись 
людьми. Иногда 
же то вбегали в дома без крыш, то выбегали из них, складывали куда-нибудь в 
угол 
куски 
штукатурки и старые кирпичи, тотчас же забывали, куда спрятали их, дрались и 
кричали во время 
схваток, внезапно затевали игры, носясь вверх и вниз по террасам королевского 
сада, раскачивали 
там кусты роз и апельсиновые деревья, забавляясь тем, как с них падают цветы и 
плоды. Они 
исследовали все проходы, все темные коридоры дворца, многие сотни его маленьких 

затененных 
комнат, но не помнили, что видели, чего нет. Так по двое и поодиночке или 
толпами обезьяны 
шатались, постоянно уверяя друг друга, что они держатся совершенно как люди. 
Они 
пили в 
водоемах, мутили воду и дрались из-за этого, но сейчас же все неслись куда-
нибудь толпой, крича: 
"В джунглях нет никого такого умного, ловкого, сильного и благородного, как 
Бандар-лог!" И все 
начиналось сызнова, пока им не надоедал город, и они возвращались на вершины 
деревьев в 
надежде, что население джунглей заметит их.
     Воспитанному в правилах Закона Джунглей Маугли этот образ жизни не 
нравился, и он не 
понимал его. Обезьяны притащили его в Холодные Логовища к вечеру, но не легли 
спать, как сделал 
бы мальчик после долгого пути; напротив, взяв друг друга за руки, они принялись 

танцевать и петь 
свои нелепые песни. Одна из обезьян произнесла речь, сказав своим товарищам, 
что 
со дня плена 
Маугли начнется новая история Бандар-лога, так как человеческий детеныш научит 
их свивать 
между собой ветки и тростники для защиты от дождя и холода. Маугли собрал 
несколько лиан и 
принялся продевать их одну через другую, обезьяны попробовали подражать ему, но 

через несколько 
минут им это надоело; они принялись дергать своих друзей за хвосты, или, кашляя,
 
прыгать вверх и 
вниз.
     - Я голоден, - сказал Маугли, - и не знаю этой части джунглей. Покормите 
меня или 
позвольте отправиться на охоту.
     Обезьян двадцать-тридцать кинулось в разные стороны, чтобы принести ему 
орехов или дикого 
имбиря, но по дороге затеяли драку, и скоро решили, что возвращаться с 
остатками 
плодов не стоит. 
Маугли не только был голоден, он еще сердился и чувствовал огорчение. Наконец, 
мальчик пошел 
бродить по опустевшему городу, время от времени громко выкрикивая Охотничий Зов 

Пришельцев. 
Никто ему не ответил, и он понял, что попал в очень опасное место. "Все, что 
говорил Балу о 
Бандар-логе, - правда, - подумал Маугли. - У них нет ни закона, ни охотничьего 
призыва, ни 
вожаков, нет ничего, кроме глупых слов и маленьких, щиплющих, воровских рук. 
Если я умру здесь 
с голоду и буду убит, это случится по моей вине. Однако мне следует постараться 

вернуться в мои