И он уже готовился пуститься по откосу горы, когда маленькая тень с 
пушистым хвостом 
показалась подле входа в пещеру и жалобно провизжала:
     - Пусть тебе сопутствует удача, о вождь волков, пусть судьба даст твоим 
благородным детям 
сильные, белые зубы; пусть счастье улыбается им. И да не забывают они голодных!
     Говорил шакал Табаки, лизоблюд. Волки Индии презирали Табаки за то, что он 

всем причинял 
неприятности, сплетничал и поедал тряпье и лоскутья кожи на сельских свалках 
мусора. Вместе с 
тем, в джунглях боялись его, потому что шакалы способны сходить с ума, а в 
таком 
состоянии они 
забывают всякий страх, бегают по лесам и кусают всех, кого встречают. Когда 
маленький шакал 
сходит с ума, даже тигр прячется от него. Ведь для дикого создания безумие 
величайший позор! Мы 
называем эту болезнь водобоязнью, в джунглях же ее считают дивани - безумием.
     - Войди же и посмотри, - сухо сказал ему Волк, - только в пещере нет 
ничего 
съедобного.
     - Для волка - нет, - ответил Табаки, - но для такого скромного создания, 
как я, даже 
обглоданная кость - великолепный пир. Что такое мы, Джидур лог - племя шакалов, 

- чтобы 
выбирать и пробовать?
     Мелкими шажками он вбежал в самую глубь пещеры, отыскал там оленью кость с 

остатками мяса, 
присел и принялся с наслаждением ее грызть.
     - Прими великую благодарность за прекрасное угощение, - сказал он, 
облизываясь. - Какие 
красавцы, благородные дети! Какие у них большие глаза! А еще такие юные. 
Впрочем, что я? Мне 
следовало помнить, что королевские дети с первого дня своей жизни - взрослые.
     Табаки, как и все остальные, отлично знал, что похвалы, сказанные детям в 
лицо, приносят им 
несчастье, и ему было приятно видеть, что волки-родители встревожились.
     Табаки посидел, молча радуясь, что он сделал им неприятность, потом 
презрительно сказал:
     - Шер Хан переменил место охоты. Он сказал мне, что всю следующую луну 
будет охотиться в 
этих горах.
     Шер Хан был тигр, живший в двадцати милях от пещеры близ реки Венгунга.
     - Он не имеет на это права, - сердито начал Отец Волк. - По Законам 
Джунглей - он не имеет 
права без предупреждения менять место охоты. Он распугает всю дичь на десять 
миль, а мне... мне 
предстоит охотиться эти два дня.
     - Недаром мать Шер Хана назвала его Лунгри, хромым, - спокойно заметила 
волчица. - Он 
хромает со дня рождения и потому всегда убивал только домашний скот. В деревне 
Венгунга 
сердятся на него, а теперь пришел сюда, чтобы раздражать "наших людей". Они 
обыщут джунгли, 
когда он убежит, и нам с детьми придется спасаться от подожженной ими травы. 
Действительно, мы 
можем поблагодарить Шер Хана.
     - Передать ему вашу благодарность? - спросил Табаки.
     - Прочь! - лязгнув зубами, сказал Отец Волк. - Прочь; ступай охотиться со 
своим господином. 
Достаточно неприятностей наговорил нам ты.
     - Я уйду, - спокойно ответил Табаки. - Слышите, в чащах рычит Шер Хан? Я 
мог бы даже и 
не говорить вам о нем.
     Отец Волк прислушался; в долине, которая спускалась к ручью, раздалось 
сухое, злобное, 
продолжительное ворчание ничего не поймавшего тигра, которому не стыдно, что 
все 
в джунглях 
узнали о его неудаче.
     - Глупец, - сказал волк. - Он начинает работу с таким шумом! Неужели он 
думает, что наши 
олени похожи на его откормленных быков?
     - Тсс! Сегодня он охотится не на оленя и не на быка, - сказала волчица. - 
Его дичь - человек.
     Ворчание превратилось в громкое рычание, которое, казалось, неслось со 
всех