свете один-одинешенек. Бился, бился, а дела все на лад не идут, куда ни 
взглянет — нищета и запустение. Что тут делать? Думал он, думал и решил 
жениться. В жены выбрал девушку добрую, умную и трудолюбивую.
Женился, и дела сразу в гору пошли. Зажили они с женой душа в душу, работали с 
утра до ночи. Стал крестьянин богатеть, в доме деньжонки завелись. Родилась у 
них дочка. Исполнился ребенку годок, а жена возьми да заболей. Поболела она, 
поболела и умерла. Вот уж беда так беда — вся жизнь у крестьянина пошла прахом. 
Остался он с младенчиком на руках, а что делать — не знает, ему работать надо, 
а как дитя малое оставить? Ни на шаг от него отлучиться нельзя. Вот и пришлось 
ему повсюду с собой дочку таскать.
Собрал он друзей-приятелей, стал совет держать, как жить дальше.
— Замучаешься и пропадешь, — сказали друзья, — женись еще раз, нет для тебя 
другого выхода.
Но не лежит у крестьянина сердце к новой женитьбе.
— Не хочу, — твердит он в ответ, — откуда я знаю, какая жена мне на этот раз 
попадется?
Но уговорили его друзья, и он вскорости опять женился. Теперь он спокойно 
работал в поле, а жена присматривала за девочкой, убирала дом.
Новая жена невзлюбила его дочку. Она и нянчилась-то с ней только потому, что 
боялась вызвать неудовольствие мужа, который очень сердился, если замечал, что 
девочка не накормлена и не ухожена. Через некоторое время жена крестьянина 
забеременела и тоже родила девочку. А еще через год появилась в их доме и 
третья дочка. Старшую дочь звали Маро, среднюю Лило, а младшую Лэнэ. Шли годы, 
девочки росли. Когда старшей исполнилось десять лет, ее уже все в деревне звали 
Маро-золушкой, потому что мачеха ненавидела ее и в отсутствие мужа на глаза к 
себе не пускала, потому что девочка была очень красива, а ее дочки некрасивы. 
Но пока еще мачеха не могла причинить ей никакого зла в открытую или выгнать ее 
из дому, потому что боялась мужа.
Прошло еще несколько лет, и отец девочек умер, а его жена осталась хозяйкой 
дома и хорошего состояния. Теперь от нее зависело, кому что покупать, кому что 
дарить, кого чем кормить. Как только деньги оказались у нее в руках, она тут же 
накупила своим дочкам новой красивой одежды, а падчерицу оставила в обносках. 
Своих дочек она не обременяла никакими, даже легкими поручениями, а старшую 
заставляла выполнять всю самую тяжелую работу по хозяйству: ходить в лес за 
дровами, таскать воду, мыть и полоскать белье на речке. Когда же Маро, 
обессилев от усталости и голода, приходила по вечерам домой, мачеха кидала ей 
кусок черствого и заплесневелого хлеба, зато себе и дочкам всегда готовила 
вкусную еду, и они по нескольку раз в день садились вместе за стол и ели, пока 
старшая девушка работала. Младшие дочки целыми днями прихорашивались и 
наряжались, а потом отправлялись на прогулку, на том и кончались все их дела и 
заботы, и все же они завидовали старшей сестре, потому что та даже в своих 
лохмотьях была куда красивее их. Единственным человеком, кому Маро-золушка 
могла излить свою душу, была ее тетка, сестра покойной матери. Она же 
потихоньку подкармливала племянницу, но бедной девушке приходилось навещать ее 
тайно, чтобы мачеха и сестры не заметили, потому что те, когда узнавали, что 
она ходила к тетке, ругали и били ее.
Пришла пора, девушки заневестились. Для своих дочек мачеха сразу же наняла 
сватов, а о том, чтобы Маро выдать замуж, и разговору не было. Напротив, всем, 
кого мачеха встречала, она говорила:
— Ведь какая беда с ней, с этой Маро! Вечно она ходит замарашкой, выпачканная в 
золе и саже. Уж сколько раз я ей говорила: надень хорошую одежду, помойся, 
почистись, как мои дочки, а она, негодница, такая упрямая, никогда не умоется, 
не причешется, никогда не наденет на себя что-нибудь красивое и чистое.
Так она рассказывала всем, кто попадался ей на глаза, но людей разве обманешь? 
Они-то своими глазами видели ее дочек-бездельниц и Маро, которая надрывалась на 
работе. И никто не хотел свататься за ее дочек, а все женихи, которых мачеха 
присматривала для них, сватались к Маро-золушке. Это так злило и раздражало 
мачеху, что она решила: нужно погубить падчерицу, иного выхода у нее просто нет.
 Думала она, думала и наконец нашла способ, каким погубить ее: на мельнице, 
куда крестьяне их деревни ходили молоть муку, собирались по ночам джинны. К 
ним-то мачеха и задумала послать падчерицу. Она позвала ее и сказала:
— Насыпь мешок зерна и ступай на мельницу, пусть мельник тебе его перемелет.
Но день уже клонился к вечеру и было ясно, что девушку в пути застанет ночь.
Маро ответила:
— Куда же я пойду, ведь скоро начнет смеркаться? Я доберусь до мельницы не 
раньше часа ночи. Лучше уж я выйду из дому после полуночи, а к утру буду там.
Но мачеха зло оборвала ее:
— Замолчи и отправляйся немедленно! К полуночи ты будешь на мельнице, а к утру 
вернешься домой. Чего ты боишься? Такой грязнуле, как ты, бояться нечего, тебя 
даже упырь не утащит, испугается.
Но девушка боялась и отказывалась идти ночью. Тогда мачеха избила ее, насильно 
взвалила ей на спину мешок с зерном и выгнала из дому. Уходя, Маро сказала:
— Дай уж мне тогда пучок кудели, я хоть буду лен прясть, пока мельник будет 
молоть зерно.
Мачеха сунула ей гребень, веретено, кудель, и девушка отправилась в дорогу. 
Когда она пришла на мельницу, был ровно час ночи. Двери мельницы стояли 
открытыми, но мельника и его работников внутри не оказалось. Там же без 
присмотра лежали мешки с мукою. Мельник и его работники не опасались воров, 
потому что прекрасно знали: не только они, но и все в округе боятся джиннов.
Девушка сбросила тяжелый мешок с зерном, поискала и нашла светильник,