персоной продавал эту кашу в розницу: не говоря уже о том,  что  это  было
куда более выгодно, товар таким образом не проходил через руки  откупщиков
и посредников, чья честность в те далекие времена оставляла  желать  много
лучшего, как, впрочем, и теперь. Это озеро, которым Щелчок так дорожил,  и
оказалось причиной его беды.
     В самый разгар празднеств, в которых, по  воле  короля,  должны  были
участвовать все подданные, в одно прекрасное утро к его  дворцу  подъехала
колесница. Ее тянули двенадцать гусениц натуральной  величины,  причем  на
каждой из них красовалась попона из луковой шелухи, а их рожки были  увиты
листьями чеснока с кисточками из усиков порея.
     В колесницы, которая была ни чем иным, как выдолбленной тыквой, гордо
восседала крошечная женщина ростом в несколько вершков, но с лицом шириной
в локоть,  однако  нос  на  нем  можно  было  разглядеть  лишь  с  помощью
микроскопа, потому что он был не крупнее зернышка проса. Зато грудь у  нее
была  столь  обширна,  что  ее  приходилось  класть  на  тачечку,  которую
толстушка толкала впереди себя, когда ходила пешком. Именно поэтому  ее  в
юные годы хотели назначить кормилицей всех  тринадцати  кантонов,  но  она
великодушно отказалась от этой чести, потому что была по натуре скромна  и
лишена всякого честолюбия.
     Два роскошных рыбьих хвоста были вплетены в ее пышные волосы и изящно
ниспадали ей на плечи. Связка лука служила ей ожерельем,  а  две  репки  -
серьгами.
     Догадываетесь ли вы, кем была  эта  маленькая  толстушка,  которую  я
прямо вижу перед собой всякий раз, как ее вспоминаю?
     Это была людоедка. Хотя фей, как я уже говорила, в  те  времена  было
еще мало, людоеды встречались  повсеместно.  Эта  людоедка  съела  столько
вафель и трубочек с кремом, что вконец испортила себе зубы и была уже не в
состоянии есть свежее мясо, к своему великому  горю,  но  зато  к  великой
радости всех соседских детей.
     Звали ее Канкан, и она препротивно гнусавила из-за своего  крошечного
носа.
     Сойдя с колесницы и  показавшись  придворным  во  всей  своей  красе,
Канкан тут же отправилась в апартаменты короля, который,  не  предчувствуя
никаких каверз, бесшабашно бражничал со своими друзьями.
     - Король, - сказала она ему, -  узнаешь  ли  ты  людоедку  Канкан?  Я
снизошла до того, что прошу тебя о милости. Судьба ко мне  безжалостна,  я
теперь обречена есть одну только кашу, поэтому я  прошу  тебя  отдать  мне
свое озеро. Но, прежде чем ответить, подумай  о  том,  что  я  могу  силой
отнять у тебя то, что в твоей власти мне великодушно уступить.
     - Ах, как бы не так! - воскликнул король Щелчок. - Каша у меня  есть,
да не про вашу честь! Носом не вышла, да все туда же лезет!
     Наш добрый король был  уже  навеселе  и  поэтому  указал  пальцем  на
крошечный нос Канкан, и  тогда  его  собутыльники,  чтобы  ему  потрафить,
принялись твердить наперебой, стараясь перекричать друг друга:  "Носом  не
вышла! Носом не вышла!"
     Людоедка, услыхав эти  крики,  так  разозлилась,  что  стала  краснее
свеклы.  Она  в  бешенстве  кинулась  на  короля  и  щелкнула  его  в  нос
пробормотав при этом какие-то слова, которые никто  толком  не  расслышал.
Вслед за тем она выбежала из  дворца,  прыгнула  в  колесницу  и  гусеницы
заскакали резвым галопом.
     А у короля тем временем вытянулся нос и начал расти на глазах,  да  с
такой быстротой, что пришлось тут же начать навертывать его на ворот,  как
я уже рассказывала в начале этой правдивой истории. Он  очень  скоро  стал
таким длинным, что, если бы его не наматывали, его можно было протянуть из
конца в конец королевства.
     Однако зловредная Канкан на этом не остановилась, она отняла у короля
и озеро с кашей. Таким образом, в один и тот же день Щелчка  постигло  два
страшных  несчастья,  причинивших  ему  одинаковое  горе:  нос  его   стал
неуклонно увеличиваться, а доходы столь же неуклонно уменьшаться.
     А тем временем молва о красоте Скорлупки распространялась все шире, о
ней говорили теперь во всех соседних королевствах, слагали легенды.
     Принц Хек, повелитель  острова  Засол,  поторопился  выслать  послов,
чтобы просить у короля ее руки. Он хорошо знал, сколь скареден был Щелчок,
и поэтому предложил взять Скорлупку в жены без приданного,  да  и  свадьбу
сыграть за свой счет, а кроме того, посылать королю каждый  год  во  время
поста большое количество вяленой трески, селедки и всякой  другой  соленой
рыбы. К тому же он пообещал Щелчку, чтобы украсить его  дворец,  взять  на
себя расходы по постройке роскошных отхожих мест.
     Такие предложения соблазнили нашего скупердяя, и он тут же  дал  свое
обещание на брак, даже не посоветовавшись со Скорлупкой.
     А принц Хек между тем не имел никаких шансов  тронуть  нежное  сердце
юной  принцессы:  он  был  темнолиц  и  дурно  сложен,  отличался  гнусным
характером и плоским умом и к тому же вонял хуже, чем тухлая рыба.
     Добавим  ко  всем  этим  прелестям,  что  он  был  злой,   надменный,
тщеславный, воображал, будто все красавицы по нему вздыхают, и считал, что
совершает мезальянс, остановив свой выбор на Скорлупке.
     Как только послы передали ему согласие короля,  он  сел  на  морского
ската и со своей многочисленной  свитой,  вооруженной  морскими  иглами  и
защищенной броней из раковин, отправился ко двору короля Щелчка.
     А Щелчок втайне вел необходимые приготовления для свадьбы и, назначив