ей руки, снова и снова просил у нее прощения.
     Наконец наступил долгожданный и желанный день -  все  было  готово  к
свадьбе Красавицы. Музыканты и трубачи оповестили весь город о предстоящем
празднестве, улицы были устланы коврами и разубраны цветами. Народ толпами
стекался на большую площадь у дворца. Королева от радости в эту ночь почти
не спала и встала еще до рассвета,  чтобы  всем  распорядиться  и  выбрать
драгоценности для украшения невесты.
     Принцесса была усыпана алмазами до самых туфелек, которые и сами были
алмазными, платье из серебряной  парчи  было  отделано  дюжиной  солнечных
лучей, купленных по очень дорогой цене, но зато ничто не могло  помериться
с ними блеском, разве что  красота  самой  принцессы:  голову  ее  венчала
богатая корона, волосы ниспадали до  самых  пят,  а  величием  осанки  она
выделялась среди всех дам, составлявших ее свиту. Король золотых  россыпей
не уступал ей ни красотой, ни великолепием наряда. По его лицу и  по  всем
его поступкам видно было, как он  счастлив:  Всякого,  кто  приближался  к
нему, он дарил своими милостями, вокруг праздничного зала король  приказал
расставить тысячу бочек с золотом и  огромные  бархатные  мешки,  расшитые
жемчугом и наполненные золотыми монетами - каждый мог получить  сто  тысяч
пистолей, стоило только протянуть руку, так что эта  маленькая  церемония,
которая была, пожалуй, одной из самых приятных и полезных  на  королевской
свадьбе, привлекла множество людей, равнодушных  к  удовольствиям  другого
рода.
     Королева с принцессой уже собрались было выйти  из  дворца  вместе  с
королем, как вдруг увидели, что в длинную галерею, где все они находились,
вступили два огромных индюка, тащившие за собой неказистую коробку,  а  за
ними плелась высокая старуха,  поражавшая  не  только  своей  старостью  и
дряхлостью, но и необычайным уродством. Она опиралась на клюку. На старухе
был высокий воротник из черной тафты, красный бархатный колпак  и  юбка  с
фижмами, вся в лохмотьях.  Ни  слова  не  говоря,  она  вместе  со  своими
индюками трижды обошла галерею вокруг, а потом остановилась  посредине  и,
угрожающе размахивая клюкой, воскликнула:
     "Эге-ге, королева! Эге-ге, принцесса! Вы,  кажется,  вообразили,  что
можете безнаказанно нарушить слово, данное вами обеими моему другу Желтому
Карлику? Я - Фея пустыни! Разве вам не  известно,  что,  не  будь  Желтого
Карлика, не будь его апельсинового дерева, вас  бы  сожрали  мои  львы?  В
волшебном царстве не прощают подобных оскорблений. Живо  одумайтесь,  ибо,
клянусь моим колпаком, или вы выйдете замуж  за  Желтого  Карлика,  или  я
сожгу свою клюку".
     "Ах, принцесса, - с плачем сказала королева. -  Что  я  слышу?  Какое
обещание вы дали?"
     "Ах, матушка, - печально отозвалась Красавица, - какое обещание  дали
вы сами?"
     Король золотых россыпей, возмущенный всем  происходящим  и  тем,  что
злобная старуха хочет помешать его счастью, подошел к ней, обнажил шпагу и
приставил ее к старухиной груди:
     "Злодейка, - воскликнул он, - убирайся навсегда из этих мест, или  ты
заплатишь мне жизнью за свои козни".
     Не успел он произнести эти слова, как от  коробки  отскочила  крышка,
она с грохотом упала на пол, и глазам присутствующих верхом  на  громадном
коте предстал Желтый Карлик, который бросился между феей и Королем золотых
россыпей.
     "Дерзкий юнец! - завопил он. - Не смей оскорблять  эту  прославленную
фею. Тебе придется иметь дело  со  мной,  это  я  твой  соперник  и  враг!
Вероломная принцесса, которая решила выйти за тебя, уже дала слово  мне  и
получила мое. Погляди - она носит  кольцо,  сплетенное  из  моего  волоса,
попробуй его снять - и ты убедишься, что моя власть сильнее твоей".
     "Жалкий урод, - воскликнул король, - ты осмеливаешься  называть  себя
обожателем этой восхитительной принцессы, ты  осмеливаешься  притязать  на
честь быть ее супругом! Знай, что ты урод, на твою  безобразную  внешность
тошно смотреть и я давно убил бы  тебя,  будь  ты  достоин  такой  славной
смерти".
     Желтый Карлик, оскорбленный до глубины души, пришпорил своего кота, и
тот со зловещим мяуканьем стал прыгать в разные стороны, нагнав страху  на
всех, кроме храброго короля: король бросился на Карлика, а тот  извлек  из
ножен свое оружие - длинный кухонный нож, и, вызывая короля на поединок, с
диковинным шумом въехал на площадь перед дворцом.
     Разгневанный король бегом бросился за ним. Не  успели  они  оказаться
лицом к лицу, а все придворные высыпать на  балконы,  как  солнце  сначала
сделалось кроваво-красным, а потом вдруг затмилось и в двух  шагах  ничего
не стало видно.
     Гром и молния,  казалось,  сулят  погибель  миру,  а  возле  гнусного
Карлика очутились два индюка, похожие на двух великанов, ростом выше  гор,
- из их клювов и глаз, словно из раскаленной печи, извергалось  пламя.  Но
все это не могло устрашить благородное сердце  молодого  монарха.  Он  так
отважно смотрел на своего врага и действовал с таким  мужеством,  что  те,
кто боялись за его жизнь,  успокоились,  а  Желтый  Карлик,  должно  быть,
смутился. Но король дрогнул, увидев, что стало с  его  принцессой.  -  Фея
пустыни, на голове у которой, как у Тисифоны,  развевались  не  волосы,  а
змеи, верхом на крылатом грифоне и с копьем в руке, с такой силой  вонзила
копье в принцессу, что та,  заливаясь  кровью,  упала  на  руки  королевы.