Она согласилась, но с уговором, чтобы они собаку взяли в дом и как следует 
привязали,— она за мужа боялась. Те пообещали, и в положенный час пришел к ним 
хануман с женой и ребенком. Пробыли они там дня два или три, а как собрались 
уходить, братья тайком отвязали собаку, и та бросилась прямо на ханумана. Все 
подняли крик, да раньше, чем успели вмешаться, собака ханумана прикончила. 
Братья сложили огромный костер, положили на него тело обезьяны и подожгли. 
Молодая вдова так убивалась, что выбежала из дому с младенцем-обезьянкой в 
руках, бросилась прямо в огонь и сгорела там вместе с мужем1.
Стали братья искать сестру. Туда-сюда бегали и увидели наконец на костре ее 
тело. Видят такое дело — и бегом к обезьяне домой, за деньгами. Да ничего они 
там не нашли. Богатство у ханумана было не простое: умер он — и богатства не 
стало. Увидели это братья, принялись сокрушаться. Ведь пока был жив хануман, 
они что ни день к нему в дом ходили, ели там в свое удовольствие, и с собой им 
денег давали. А теперь все ушло.
С той поры стали они все беднеть и беднеть, пока не умерли в нищете.



34. Зять-обезьяна

Жила в одной деревне старуха. Была у нее дочка на выданье, только старуха ее ни 
за кого отдавать не хотела. Раз пришла с гор обезьяна-хануман, чтобы жену себе 
службой добыть. Старуха спрашивает у ханумана, зачем он пришел, а тот говорит:
— Тетушка, нашелся бы кто отдать мне дочку в жены за хорошую службу, я бы на 
него стал работать.
Старуха рассудила, что работника у нее нет, и решила взять ханумана — пусть 
потом на дочке женится. Вот она и сказала, что возьмет его, если он на нее 
будет работать. Так она и взяла обезьяну. Хануман тогда попросил будущего 
своего тестя сделать ему хороший топор, чтобы он мог идти лес рубить под новое 
поле. Старик заказал топор кузнецу, и кузнец сделал топор, такой, как положено, 
с топорищем, и отдал его обезьяне. Тут хануман говорит тестю: если б ему дали 
малость кашицы съесть, он пошел бы расчищать новое поле. Старик велел дочке 
сварить хануману каши, чтобы тот мог на работу идти. Наутро девушка сготовила 
кашу и дала хануману. Тот ее съел и пошел рубить лес под посевы. Да рубить-то 
не стал, а пошел рыскать по склонам холмов за лесными плодами и есть их, а 
вечером загнал топор в дерево и пошел домой. Девушке на обезьяну смотреть тошно 
было, а старуха увидела, что хануман с работы идет, и говорит дочке:
— Смотри, дочка, как он старается, наш зять-обезьяна. А ты еще от него нос 
воротишь!
Дочь ничего не сказала. А хануман что ни день, съевши кашу, шел в лес. Раз 
тесть сказал, что он сам с ним хочет пойти — вырубку посмотреть, так хануман 
его уговорил отложить это дело на завтра. На другой день он ему показал чужие 
участки, что соседи себе расчищали. Старик думал — это обезьяна ему свою работу 
показывает,— очень обрадовался, дома о том жене рассказал, и она была рада не 
меньше его.
Как пошли деревенские вырубку выжигать, хануман каши поел и говорит, что он 
тоже готов идти жечь порубку у себя на участке. Да только пока деревенские лес 
жгли, он плоды собирал да ел их.
Начали деревенские сеять просо, и хануман говорит, что ему надо сеять, и 
будущего тестя стал просить достать ему семян. Старик отыскал малость семян и 
дал хануману. Он их в лесу бросил, а старику, как вернулся, сказал, будто 
посеял. Потом старик говорит, что хотел бы пойти с обезьяной посмотреть на 
участок. Хануман не стал спорить. Пошли они вместе — обезьяна впереди — 
смотреть посевы. И опять хануман ему показал тот же чужой участок, что в первый 
раз. Просо там уже проросло. Посмотрели и вернулись домой.
На другой день хануман говорит тестю, что ему надо идти на поле — птиц отгонять.
 С той поры что ни день он, как каши поест, так и уйдет — за посевами, мол, ему 
надо смотреть. Только в поле придет, принимается есть чужое просо — с тех полей,
 чьи хозяева скот пасут и за посевом не смотрят. Видят парни потраву, 
сговорились и оставили там одного последить, кто это делает. На другой день 
один парень остался сторожить просо. Вскоре видит — пришел хануман и принялся 
просо есть. Сторож рассказал о том всем парням. Собрались они вместе, обезьяну 
убили, мясо между собой поделили и старику кусок дали — он съел.
Вечер настал, а обезьяна домой не идет. Тесть пошел искать, да не нашел. Только 
дня через три или четыре он узнал, что ханумана парни убили. В гневе он 
пригрозил донести об этом властям. Парни испугались, стали просить, чтобы он 
так не делал, и обещали, что кто-то из них пойдет к нему работать и на дочке 
женится. На том старик и успокоился. Стал у него один парень служить — жену 
себе зарабатывать, и кончилось тем, что старик женил его на своей дочери. 
Молодые построили дом и зажили вместе.



35. Дасмотин-кания

Жили-были десять братьев. Была у них сестра. Ее звали Дасмотин-кания. Дасмотин 
братья никуда за порог не пускали и никакой работы ей не давали. Всю работу по 
дому делали их десять жен.
Каждый день десять братьев уходили охотиться. Раз пошли они в лес, а все десять 
жен улеглись. Одна говорит: