И я удивился всему этому, а девушки принесли мне еды, и я поел с  ни-
ми, и они подали вино и собрались вокруг меня. И пятеро из них встали  и
постлали циновку и расставили вокруг нее много цветов и плодов и закусок
и принесли к этому вино, и мы сели пить, и девушки взяли лютню  и  стали
петь под нее, и чаша и блюда заходили между нами. И меня охватила  такая
радость, что я забыл о заботах жизни земной и воскликнул: "Вот она, нас-
тоящая жизнь!"
   И я пробыл с ними, пока не пришло  время  сна,  и  они  сказали  мне:
"Возьми, кого выберешь из нас, чтобы спать возле тебя". И я взял одну из
них, красивую лицом, с насурьмленными глазами и черными волосами и слег-
ка раскрытыми устами и сходящимися бровями, и  она  была  совершенна  по
красоте и походила на нежную ветвь или стебель базилики и  ошеломляла  и
смущала ум, подобно тому, как поэт сказал о ней:
   Сравнили мы с меткою ее лишь по глупости,
   И свойства сравнить ее нельзя с газеленком нам.
   Откуда возьмет газель прекрасная стан ее,
   Откуда напиток тот медовый? Как чуден он!
   И очи громадные, в любви смертоносные,
   Влюбленных что в плен берут, убитых, измученных?
   Люблю я любимую любовью язычества!
   Не диво, что любящий ведет как дитя себя.
   И я повторил ей слова сказавшего:
   "На красу лишь вашу взирает око мое теперь,
   И ничто другое в душе моей не проносится.
   Госпожа моя, лишь о страсти к вам ныне думаю,
   И влюбленным в вас и скончаюсь я, и воскресну вновь!"
   И я проспал с нею ночь, лучше которой не видел, а утром они меня све-
ли в баню и вымыли меня и одели в лучшие одежды и подали нам еду  и  на-
питки, и мы поели и попили, и чаши ходили между нами до ночи. А потом  и
выбрал одну из них, красивую чертами и с нежными боками,  как  сказал  о
ней поэт, говоря:
   На персях возлюбленной я вижу шкатулки две
   С печатью из мускуса - мешаюг обнять они.
   Стрелами очей своих она охраняет их,
   И всех, кто враждебен им, стрелою разит она.
   И я проспал с нею прекраснейшую ночь до утра,  и,  говоря  кратко,  о
госпожа моя, я провел у них в приятнейшей жизни целый год.  А  в  начале
следующего года они сказали мне: "О, если бы мы тебя не знали!  Если  ты
вас послушаешь, в этом будет твое благополучие". И  они  принялись  пла-
кать, а я удивился и спросил их: "Что случилось?" И  они  ответили:  "Мы
дочери царей, и мы здесь живем вместе уже много лет.  Мы  отлучаемся  на
сорок дней и проводим год за едой, питьем, наслаждениями и удовольствия-
ми, а потом снова отлучаемся. Таков наш обычай,  и  мы  опасаемся,  что,
когда нас не будет, если ослушаешься нашего приказания.  Вот  мы  отдаем
тебе ключи от дворца: в нем сорок сокровищниц;  открой  тридцать  девять
дверей, но берегись открыть сороковую дверь, - тогда ты  расстанешься  с
нами". - "Я не открою ее, если в этом разлука с вами", - ответил я.
   Тогда одна из девушек подошла и обняла меня и заплакала и произнесла:
   "Клянусь я, когда бы мы, расставшись, сошлись опять,
   Судьбы б улыбнулось нам лицо всегда мрачное.
   И если глаза мои могли б посмотреть на вас,
   Судьбе извинил бы я грехи ее прошлые. -
   И произнесла еще:
   Когда подошла она проститься, душа ее
   В союзе была в тот день со страстью и нежностью.
   И горько заплакала она свежим жемчугом,
   Моя же слеза коралл, а все - ожерелье ей".
   И, увидев, что она плачет, я воскликнул: "Клянусь Аллахом,  я  ни  за
что не открою дверь!" - и простился с нею, и они вышли и  улетели,  и  я
остался сидеть во дворце один.
   Когда же подошел вечер, я открыл первый покой и вошел в него и увидал
там помещение, подобное раю, и в нем был сад с зеленеющими  деревьями  и
спелыми плодами, и птицы в нем перекликались и воды разливались.  И  мое
сердце возвеселилось, и я стал ходить между деревьями  и  вдыхать  запах
цветов и слушать пение птиц, прославлявших единого, могучего; и я увидел
яблока всех оттенков, от алеющих до желтоватых, как сказал поэт:
   Это яблоко как бы двух цветов одновременно:
   Цвета щек любимых и цвета тех, кого мучит страсть.
   И я взглянул на айву и вдохнул ее аромат,  издевающийся  над  запахом
мускуса и амбры, и она была такова, как сказал поэт:
   В айве заключаются для мира все радости,
   И выше плодов она других, как известно.
   По вкусу - вино она, как мускус - по запаху,
   И цветом - как золото, кругла же - как месяц.
   Потом я посмотрел на абрикос, подобный отшлифованному яхонту, красота
которого восхищает взор, а после того я вышел из  этого  покоя  и  запер
дверь сокровищницы, как было. А назавтра я открыл другую сокровищницу и,
войдя в нее, увидел обширную площадь, где были большие  пальмы  и  бежал
поток, по краям которого стлались кусты роз, жасмина, майорана, душисто-
го шиповника, нарцисса и гвоздики. И ветры веяли над  этими  цветами,  и
б