. Вдруг ворота отворились, и  распахнулись  оба  створа,  и  носильщик
взглянул, кто открыл ей ворота, и видит -  высокая  ростом,  с  выпуклой
грудью, красивая, прелестная, блестящая и совершенная, стройная и сораз-
мерная, с сияющим лбом и румяным лицом, с глазами, напоминающими серн  и
газелей, и бровями, подобными луку новой луны в шабан [24]. Ее щеки  были
как анемоны, и рот как соломонова печать [25], и алые губки как коралл, и
зубки как стройно нанизанный жемчуг или цветы ромашки, а шея как у газе-
ли, и грудь словно мраморный бассейн с сосками точно гранат, и  прекрас-
ный живот, и пупок, вмещающий унцию орехового масла, как  сказал  о  ней
поэт:
   Посмотри на солнце дворцов роскошных и месяц их,
   На цветок лаванды и дивный блеск красоты его!
   Не увидит глаз столь прекрасного единения
   С белым черного, как лило ее и цвет локонов.
   И, лицом румяна, красой своей говорит она
   О своем прозванье, хоть свойств прекрасных в нем нет се.
   Изгибается, и смеюсь я громко над бедрами,
   Изумляясь им, но готов я слезы над станом лить.
   И когда носильщик взглянул на нее, его ум и сердце были  похищены,  и
корзина чуть не упала с его головы. "Я в жизни не видал  дня,  благосло-
веннее этого!" - воскликнул он, а женщина-привратница  сказала  покупав-
шей: "Входи и сними тяжесть с этого бедного  носильщика!"  И  покупавшая
вошла, а за нею привратница и носильщик, и они пошли и достигли простор-
ного двора с колоннадой, с пристройками, сводами, беседками и  скамьями,
чуланами и кладовыми, над которыми были опущены занавеси, а посреди дво-
ра был большой водоем, полный воды, и в нем челнок. А на возвышении было
ложе из можжевельника, выложенное драгоценными камнями, над которым  был
опущен полог из красного атласа с жемчужными застежками величиной с орех
и больше, и из-за него показалась молодая женщина  сияющей  внешности  и
приятного вида, с дивными чертами и луноликая, с глазами чарующими, осе-
ненными изогнутым луком бровей. Ее стан походил на букву алиф [26], и ды-
хание ее благоухало амброй, и коралловые уста ее были сладостны, и  лицо
ее своим светом смущало сияющее солнце. Она была словно одна  из  вышних
звезд или купол, возведенный из золота, или арабский курдюк, или же  не-
веста, с которого сняли покрывало, как сказал о ней поэт:
   Смеясь, она как будто являет нам
   Нить жемчуга, иль ряд градин, иль ромашек;
   И прядь волос, как мрак ночной, спущена,
   И блеск ее сиянье утра смущает.
   И третья женщина поднялась с ложа и не спеша подошла к сестрам и ска-
зала: "Чего вы стоите? Спустите тяжесть с головы этого бедного носильщи-
ка!" И покупавшая зашла спереди, а привратница сзади, и  третья  помогла
им. И они сняли корзину с носильщика и вынули то, что было в корзине,  и
разложили все по местам и дали носильщику два динара и сказали: "Отправ-
ляйся, носильщик!" Но тот смотрел на девушек, таких красивых и  прекрас-
ных, каких он еще не видел, а между тем у них не было мужчин. Он  глядел
на напитки, плоды и благовония и прочес, что было у них,  и,  удивленный
до крайности, медлил уходить. "Что с тобой, почему же  ты  не  идешь?  -
спросила его женщина. - Ты как будто находишь плату слишком  малой?"  И,
обратившись к своей сестре, она сказала ей: "Дай ему еще динар".
   Но носильщик воскликнул: "О госпожа, я не нахожу, что  мне  заплатили
мало, и моя плата не составит и двух дирхемов, но мое сердце и ум заняты
вами: как это вы здесь одни, и возле вас нет мужчин, и никто вас не раз-
влекает. Вы знаете, что минарет не стоит иначе, как на четырех подпорах,
а у вас нет четвертого. Женщинам хорошо играть лишь  с  мужчинами,  ведь
сказано:
   Не видеть - четыре тут для радости собраны:
   И лютня, и арфа здесь, и цитра, и флейта.
   Четыре цветка тому вполне соответствуют:
   Гвоздика, и анемон, и мирта, и роза.
   Четыре нужны еще, чтоб было прекрасно все:
   Вино, и цветущий сад, динар, и любимый.
   А вас трое, и вам нужен четвертый, который  был  бы  мужем  разумным,
проницательным и острым, и хранителем тайн".
   И когда девушки услышали слова носильщика,  который  им  понравились,
они засмеялись и сказали: "Кто же будет для нас таким? Мы девушки и  бо-
имся доверить тайну тому, кто не сохранит ее. Мы читали в каких-то  пре-
даниях, что сказал ибн ас-Сумам:
   Храни свою тайну, ее не вверяй;
   Доверивший тайну тем губит ее.
   Ведь если ты сам свои тайны в груди
   Не сможешь вместить, как вместить их другим?
   Об этом же сказал, и отлично сказал, Абу-Новас [27]
   Кто людям поведает тайну свою -
   Достоин тот знака позора на лбу".
   Услышав эти слова, носильщик воскликнул: "Клянусь вашей жизнью, я че-
ловек разумный и достойный доверия, и я читал книги и изучал летописи. Я
проявляю хорошее и скрываю скверное, ведь поэт говорит:
   Лишь тот может тайну скрыть, кто верен останется,
   И тайна сокрытою у лучших лишь будет;