И тогда Нур-ад-дин воскликнул: "Я сейчас же пойду и постучусь к ним в
дверь, быть может, мне что-нибудь от них достанется, и я сделаю это  ос-
новой своих денег я стану на них торговать и оставлю развлечения и заба-
вы".
   И в тот же час и минуту он встал и шел, не  останавливаясь,  пока  не
пришел в тот переулок, где жили его десять друзей (а все они жили в этом
переулке). И он подошел к первым воротам и постучал, и к нему вышла  не-
вольница и спросила его: "Кто ты?" - и он отвечал ей: "Скажи твоему гос-
подину: "Нур-ад-дин Али стоит у двери и говорит тебе: "Твой  раб  целует
тебе руки и ожидает твоей милости".
   И невольница вошла и уведомила своего господина, но тот  крикнул  ей:
"Воротись, скажи ему: "Его нет!" И невольница вернулась к Нур-ад-дину  и
сказала ему: "О господин, моего господина нет".
   И Нур-ад-дин пошел, говоря про себя: "Если этот, сын прелюбодеяния, и
отрекся от себя, то другой не будет сыном прелюбодеяния". И он подошел к
воротам второго друга и сказал то же, что говорил в первый раз,  но  тот
тоже сказался отсутствующим, и тогда Нур-ад-дин произнес:
   "Удалились те, кто, когда стоял ты у двери их,
   Одарить тебя и жарким могли и мясом".
   А произнеся этот стих, он воскликнул: "Клянусь Аллахом, я  непременно
испытаю их всех: может быть, среди них будет один, кто заступит место их
всех!" И он обошел этих десятерых, но никто из них не открыл ему двери и
не показался ему и не разломил перед ним  лепешки,  и  тогда  Нур-ад-дин
произнес:
   "Когда преуспеет муж, подобен он дереву,
   И люди вокруг него, покуда плоды на нем.
   По только исчезнет плод, как тотчас уходят все,
   Оставив страдать его от пыли и зноя дней.
   Погибель да будет всем сынам этих злых времен!
   Среди десяти никто не чист помышлением".
   Потом он вернулся к своей невольнице (а его горе увеличилось), и  она
сказала ему: "О господин, не говорила ли я, что они не принесут тебе ни-
какой пользы!" И Нурад-дин отвечал: "Клянусь Аллахом, никто  из  них  не
показал мне своего лица, и ни один из них не признал меня". И тогда  она
сказала: "О господин, продавай домашнюю утварь и посуду, пока Аллах  ве-
ликий не приуготовит тебе чего-нибудь, и проживай одно за другим".
   И Нур-ад-дин продавал, пока не продал всего, что было в доме, и у не-
го ничего не осталось, и тогда он посмотрел на Анис аль-Джалис и спросил
ее: "Что же будем делать теперь?" - "О господин, - отвечала она,  -  мое
мнение, что тебе следует сейчас же встать и пойти со  мною  на  рынок  и
продать меня. Ты ведь знаешь, что твой отец купил меня за  десять  тысяч
динаров; быть может, Аллах пошлет тебе цену близкую к этой, а когда  Ал-
лах предопределит нам бить вместе, мы будем вместе".
   "О Анис аль-Джалис, - отвечал Нур-ад-дин, - клянусь Аллахом,  мне  не
легко расстаться с тобою на одну минуту". И она  сказала  ему:  "Клянусь
Аллахом, о господин мой, и мне тоже, но у необходимости свои законы, как
сказал поэт:
   Нужда порой заставляет в делах идти
   Не той стезей, что прилична воспитанным.
   Такого нет, чтоб решился на средство он,
   Коль нет причин, подходящих для средств таких.
   И тогда Нур-ад-дин поднялся на ноги и  взял  Анис-ал-Джалис (а  слезы
текли у него по щекам, как дождь) и произнес языком своего состояния:
   "Постойте! Прибавьте мне хоть взгляд пред разлукою!
   Отдал им сердце я, едва не погибшее
   В разлуке; по если в том для вас затруднение,
   Пусть гибну от страсти я - усилий не делаете".
   А затем он пошел и привел Анис аль-Джалис на рынок и отдал ее посред-
нику, сказав ему: "О хаджи [65] Хасан, знай  цену  того,  что  ты  будешь
предлагать". И посредник отвечал ему "О господин мой  Нур-ад-дин,  корни
сохраняются!"
   "Это не Анис аль-Джалис, которую твой отец купил у меня за десять ты-
сяч динаров?" - спросил он потом, и Нур-ад-дин сказал: "Да".
   Тогда посредник отправился к купцам, но увидал, что не все они собра-
лись, и подождал, пока сошлись все купцы и рынок наполнился невольницами
всех родов: из турчанок, франкских девушек, черкешенок, абиссинок, нуби-
янок, текрурок [66], гречанок, татарок, грузинок и других. И, увидав, что
рынок полон, посредник поднялся на ноги и выступил вперед и крикнул:  "О
купцы, о денежные люди, не все, что крупно - орех, и не все, что продол-
говато, - банан; не все красное - мясо и не все белое - жир! О купцы,  у
меня эта единственная жемчужина, которой нет цены. Сколько же  мне  вык-
рикнуть за нее?" - "Кричи четыре тысячи динаров  и  пятьсот",  -  сказал
один из купцов, и зазыватель открыл ворота  торга  четырьмя  тысячами  и
пятьюстами динаров.
   И когда он произносил эти слова, вдруг везирь альМуин ибн Сави прошел
по рынку, и, увидав Нур-ад-дина Али, который стоял  в  конце  рынка,  он
произнес про себя: "Что это ибн Хакан стоит здесь? Разве осталось у это-
го висельника что-нибудь, на что покупать  невольниц?"  И  он  посмотрел
кругом и услышал зазывателя, который стоял на рынке и  кричал,  а  купцы
стояли вокруг него, и тогда везирь сказал про себя: "Я думаю, он  навер-
н