Матотаупе было неприятно, что козни Хавандшиты заставили его друзей покинуть 
стойбище. Но он не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы изменить положение.
 И когда он докурил трубку, все поднялись и распрощались. Желтая Борода и 
Длинное Копье сердечно, как равному, пожали руку и Харке.
Все четверо сели на коней. Далеко Летающая Птица и Длинное Копье неторопливо 
двинулись на восток.
Матотаупа и Харка подняли коней в галоп и понеслись по прерии к дому. Конечно, 
не имело значения — раньше или позже приедут они, но у обоих было такое чувство,
 что им надо как можно скорее избавиться от чего-то, что виделось перед ними 
как какой-то неясный, неопределенный, но злой дух.
Кустарник у Лошадиного ручья, который только что был еле виден на горизонте, 
быстро рос на глазах. Отчетливее становились его очертания. А вот показались и 
маленькие точки, которые отделились от кустарника и двигались навстречу отцу с 
сыном. Их было много-много, этих точек, и они быстро росли, точно пожирая 
пространство. И вот уже оба индейца слышат топот копыт и крики. Их кони 
ускорили бег, устремляясь навстречу другим лошадям.
— Хий-йе-хе! Хий-йе-хе!
Харка скоро различил Четана и Старую Антилопу, которые неслись впереди всех. За 
ними следовали Молодые Собаки и юноши из союза Красных Перьев. А еще дальше — 
остальные воины. Кажется, здесь были все. И вот Матотаупа и Харка должны были 
сдержать своих коней, потому что их окружили размахивающие оружием воины и 
юноши.
Сопровождаемые ликующими всадниками, поднимая облака пыли, они направились к 
кустарнику.
Около самой рощи движение замедлилось и все вытянулись в цепочку, во главе 
которой ехал Матотаупа, а за ним — Харка. Харка не спускал глаз с огромной 
шкуры гризли, но только теперь заметил следы когтей на плечах отца — глубокие 
раны, на которых запеклась кровь.
Матотаупа выехал на площадку и распорядился, чтобы женщины отправились за тушей 
медведя. Цепочка всадников рассыпалась между типи, и скоро на площадке 
образовался круг спешившихся воинов. Хавандшита был среди них. В центре круга 
Харка увидел двух незнакомых людей — индейца и белого.
Кто такой этот индеец, мальчик сразу же догадался. Гордое волевое лицо, 
величественная осанка, перья орла, свидетельствующие о его принадлежности к 
жрецам, искусно расшитое кожаное одеяние — все выдавало в нем необычного воина. 
Он стоял рядом с Хавандшитой среди наиболее известных старейшин рода и молча 
ждал, пока все соберутся. Этот индеец не мог быть никем иным кроме как 
Татанкой-Йотанкой.
Матотаупа соскочил с коня и подал знак Харке сделать то же самое. Четан держал 
под уздцы лошадь, пока Харка помогал отцу снять шкуру гризли. Кругом снова 
раздались крики восторга. Матотаупа подошел к Татанке-Йотанке и Хавандшите и 
расстелил перед ними шкуру.
— Вот это медведь! Вот это гризли! — восхищались воины.
— Он убит, — сказал Матотаупа. — Никогда больше он не будет задирать жеребят и 
угрожать нашим людям. Он мертв. Своими руками я задушил его, и мой нож пронзил 
его сердце. А еще раньше, чем я смог напасть на гризли, сын мой Харка — Ночной 
Глаз — Твердый как камень — Убивший волка — Преследователь бизонов — Охотник на 
медведя нанес ему удар палицей.
Татанка-Йотанка осмотрел шкуру и в наступившей тишине произнес:
— Вождь Матотаупа, ты — великий охотник. Еще никогда Татанка-Йотанка не видел 
более хладнокровного и сильного охотника. Не меньше мужества и отваги и у 
твоего сына. Пока в племени дакотов есть такие люди, наши жилища и поля нашей 
охоты надежно защищены.
От слов верховного вождя вспыхнули щеки Матотаупы и Харки.
— Да, да. Матотаупа — великий охотник, — пробормотал в заключение Хавандшита 
под крики ликования воинов.
Но тут всеобщее внимание было привлечено к другому событию: белый человек, 
стоявший в круге, шагнул вперед. Он был лет двадцати трех, высокий и сильный. 
Его простая, без особых украшений одежда была сшита из превосходно выделанной 
лосиной шкуры. Пояс из красной кожи и высокие сапоги завершали его костюм. В 
ножнах — нож, за поясом — томагавк, из тех, что изготавливают белые, он был 
хорош и в рукопашной схватке, и для метания. Харка слышал об этом оружии и даже 
видел его у пауни.
Безбородое, опаленное солнцем и обветренное лицо белого обрамляли рыжие волосы. 
У него были голубые глаза, широкий рот, узкие губы и слегка горбатый нос. 
Клочковатые брови и приросшие мочки ушей были его особым отличительным 
признаком.
В каждой руке белый держал по мацавакену. Он поднял двуствольные ружья над 
головой, и заходящее солнце заиграло на стали.
— Воины дакоты! Вождь Матотаупа! Великий вождь Татанка-Йотанка! — громко 
произнес он на языке дакотов, но с таким акцентом, что Харка с трудом понимал 
его слова. — Вот оружие! Новое отличное оружие! Любого гризли оно убивает с 
одного выстрела. Такого оружия вы еще никогда не видали в палатках рода 
Медведицы. Эти замковые двуствольные ружья новейшей конструкции я дарю тебе, 
вождь Матотаупа, великий охотник на медведей, и твоему сыну Харке. Я сказал, 
хау!
Харке казалось, что он ничего не видит и не слышит больше. Мацавакен в его 
руках! Собственный мацавакен! Неужели это не сон?! Ничего не соображая, он 
вошел в круг, и белый вручил ему ружье. Весь окружающий мир перестал 
существовать для Харки. Он только чувствовал в руках ружье, и перед глазами,