повернулся к ним:
– Хэлло! Так вы ко мне, господа?
Джо Кинг забрался на верстак и свесил свои длинные ноги. Фрэнк Морнинг Стар 
впился глазами в старинное тяжелое ружье, заряжающееся через дуло, которому, 
наверное, было больше ста лет.
– У вас тут прямо музей, мистер Краузе.
– Да. Но эти штуки я не продаю.

– Я не собираюсь покупать, Краузе. А можно к вам Rifle
42
принести?

– В любой момент. Это, конечно, большая работа, но я сделаю. Для таких, как вы, 
сделаю.
– Вы нас знаете?

– Тебя не знаю. Но второго, которого ты привел с собой, этого я знаю. – Краузе 
подмигнул уголком глаза Джо. – Да, тебя я узнаю, ты парень неробкого десятка. 
Это было великолепно, как ты пробился сквозь толпу. Это было как в добрые 
старые времена bloody grounds
43
и Far West
44
. Это был класс. Джо Кинг, как его представили. «Нью-Сити Ньюс» сообщила, что 
шестнадцать раненых отнесли на твой счет да еще троих избитых полицейских.

– Где же ты был, Краузе, когда это происходило? – спросил Стоунхорн, болтая 
ногами.
– Джо, я стар, у меня больные ноги – подагра. Я бы тебе с удовольствием помог; 
это позор, что я этого не сделал. Но такое ведь никогда хорошим не кончается, а 
у меня здесь мастерская. Мне нельзя с людьми ссориться. Поэтому, когда дело 
дошло до серьезного, я поскорее из этого заведения улизнул. Но я еще видел, как 
они тебя вытащили, видел, как ты от них отбивался, и меня удивляет, что вот ты 
снова тут сидишь теперь как ни в чем не бывало.
– Это у нас только небольшая остановка, – сказал Стоунхорн – и мы можем ехать 
дальше. Они тебе предлагали продать Пегого, а ты не знал, брать его или не 
брать.
– Верно, как раз об этом и шел разговор. Гарольд Бут предлагал мне этого 
бронка… первоклассного жеребца и гнедую кобылу. Таких, что увидишь не каждый 
день. Но бронк был чертовски похож на твоего родео-бронка, та же стать, та же 
масть. Я хотел посоветоваться со своим приятелем, но в ту же ночь Пегого взял 
Крадер. По дешевке. И я очень злился.
Джо Кинг держал себя в руках. Он ни разу не бросил взгляда на Фрэнка Морнинг 
Стара.
– Но меня удивляет, Краузе, что ты упустил такое дело. Гарольд Бут тебе хорошо 
знаком. Он часто покупает и продает скот в Нью-Сити.
– Я хорошо знал его. Время от времени совершал с ним сделки; он не обсчитывает, 
он настоящий коммерсант. Это у него от матери. Но в тот день он был в странном 
состоянии, весь вспотевший, какой-то растрепанный, шляпа на затылке, выпивший и 
молол какую-то чушь. Дело показалось мне нечистым. И хороший человек может 
иногда делать глупости.
– Какую же чушь?
– Будто бы ты поручил ему продажу! Но это он должен сделать быстро и без 
болтовни. Доверенности от тебя у него не было. Тут я и решил держаться подальше.
 А потом появилось в нашей «Нью-Сити Ньюс» сообщение, что животные были 
украдены… и я был рад, что не впутался в эту историю.
– Ну а теперь ты впутался, Краузе, потому как то, что ты рассказал о Гарольде, 
ты должен сообщить шерифу для протокола и засвидетельствовать перед судом.
Старый оружейный мастер почесал за правым ухом.
– Ах, черт побери, это мне совсем ни к чему.
– Но ничего не поделаешь.
Вмешался Фрэнк Морнинг Стар:
– Краузе, я член совета племени и должен следить в своем племени за порядком. 
Итак, пошли с нами, сделаем это сейчас же, я отвезу вас на своей машине. Вы 
только прикиньте, какой враг для вас лучше, Гарольд Бут или Джо Кинг, и что вам 
больше нравится: ложь или правда.
– Говоришь, с богом ли, с чертом ли? Тогда уж за правду и за Джо Кинга, раз 
некуда деваться.
Так вот и случилось, что Уильям Краузе, уроженец Германии, с 1905 года живущий 
в Большой Америке, сообщил шерифу для протокола правду о Гарольде Буте, пегом 
жеребце и кобыле.
Это поступившее в обращение свидетельство против неизвестного положило начало 
судебному делопроизводству. А так как в показаниях У. Краузе было упомянуто имя 
торговца лошадьми Крадера, лейтенант полиции получил задание сейчас же вместе с 
Фрэнком навестить торговца.
Крадер, человек между пятьюдесятью и шестьюдесятью, довольно упитанный, 
занимающий прочное положение в обществе, сидел в своем собственном доме за 
обедом и с наслаждением уплетал индюка. Почтительные и довольные, восседали 
вокруг стола с аппетитной едой бабушка с дедушкой, жена и четверо детей.