Марк Твен

                            Том Сойер - сыщик

  Необычайные события, изложенные в этой повести, не придуманы миозд они
имели место в действительности, даже публичное признание подсудимого. Я
пзял эти факты из старого судебного процесса в Швеции, изменил действующих
лиц и перенес действие в Америку. Некоторые детали я добааил, но только
одна или две из них являются существенными.- М. Т.

                                 Глава I
                     ТОМ И ГЕК ПОЛУЧАЮТ ПРИГЛАШЕНИЕ

  Это случилось весной, на следующий год после того, как мы с Томом Сойером
освободили нашего старого негра Джима, когда его, как беглого раба,
посадили на цепь на ферме дяди Сайласа в Арканзасе.
  Земля уже начала оттаивать, в воздухе повеяло теплом, и с каждым днем
приближалось то блаженное время, когда можно будет бегать босиком, а потом
начнется игра "в шарики", "в чижика", можно будет гонять обруч, запускать
воздушного змея,- а там, глядишь, уже и лето, и можно купаться. Любой
мальчишка в эту пору начинает тосковать и считать дни до лета. В такое
время вздыхаешь, грустишь и сам не знаешь, что с тобой творится. Просто
места себе не находишь - хандришь, задумываешься о чем-то, и больше всего
хочется уйти, чтобы никто тебя не видел, забраться на холм, куда-нибудь на
опушку леса, сидеть там и смотреть вдаль на Миссисипи, которая катит свои
воды далеко-далеко, на много миль, где леса окутаны словно дымкой и так все
вокруг- торжественно, что кажется, будто все, кого ты любишь, умерли, и
самому тебе тоже хочется умереть и уйти из этого мира.
  Вы, конечно, знаете, что это такое? Это весенняя лихорадка. Вот как это
называется. И если уж вы подхватили ее, вам хочется - вы даже сами не
знаете, чего именно,- но так хочется, что просто сердце щемит. Если
разобраться, то, пожалуй, больше всего вам хочется уехать, уехать от одних
и тех же знакомых вам мест, которые вы видите каждый день и которые уже
осточертели вам; уехать, чтобы увидеть что-нибудь новенькое. Вот что вам
хочется - уехать и стать путешественником, вас тянет в далекие страны, где
все так таинственно, удивительно и романтично.- Ну а если вы не можете
сделать это, то вы согласны и на меньшее: уехать туда, куда возможно,- и на
том спасибо.
  Так вот, мы с Томом Сойером заболели этой весенней лихорадкой в самой
тяжелой форме. Но нечего было и думать, что Тому удастся удрать
куда-нибудь, потому что, как он сам объяснил, тетя Полли никогда не
позволит ему бросить школу и шататься без дела. Так что настроение у нас с
Томом было самое унылое. Сидели мы так однажды вечером на крыльце и
болтали, как вдруг выходит тетя Полли с письмом в руке и говорит:
  - Том, придется тебе собираться и ехать в Арканзас.
  Ты зачем-то понадобился тете Салли.
  Я чуть не подпрыгнул от радости. Я был уверен, что Том тут же бросится к
тетке и задушит ее в объятиях, а он (вы подумайте только) сидел неподвижно,
как скала, не вымолвив ни единого слова. Я чуть не заплакал от злости, что
он ведет себя как дурак, когда представляется такая замечательная
возможность.
  Ведь все может погибнуть, если он нс заговорит и не покажет, как он
счастлив и благодарен ей. А Том сидел и разду?лывал, пока я от отчаяния уже
не знал, что и делать. Наконец он заговорил, да так спокойно, что я просто
застрелил бы ею, если бы мог.
  - Очень жаль, тетя Полли,- сказал он,- ты меня извини, только я сейчас не
могу поехать.
  Тетя Полли была так огорошена этой хладнокровной дерзостью, что по
крайней мере на полминуты лишилась дара речи, а я воспользовался этой
передышкой, чтобы подтолкнуть Тома локтем и прошипеть:
  - Ты что, с ума сошел? Разве можно упускать такой случай?
  Но Том даже глазом не моргнул и только шепнул мне в ответ:
  - Гек Финн, неужели ты хочешь, чтобы я показал ей, до чего мне хочется
поехать? Она тут же начнет сомневаться, воображать всевозможные болезни,
опасности, придумывать всякие возражения - и кончится тем, что она
передумает. Предоставь это дело мне, я знаю как с ней обращаться.
  Мне все это, конечно, и в голову не пришло бы. Однако Том был прав.
Вообще Том Сойер всегда оказывается прав - второй такой головы я не
видывал,- всегда знает, что к чему, и готов к любой случайности.
  Тетя Полли пришла наконец в себя и напустилась на Тома:
  - Извинить его! Он не может! Да я в жизни ничего подобного не слышала! Да
как тебе в голову пришло так разговаривать со мной! Немедленно убирайся
отсюда и иди укладывать свои вещи. И если я еще раз услышу хоть слово о
том, что ты можешь и что нет, то ты увидишь, как я тебя извиню розгой!
  Мы помчались в дом, но она успела щелкнуть Тома наперстком по голове, и
Том, взлетая по лестнице, притворялся, что хнычет от боли. Очутившись
наверху, в скоей комнате, Том бросился обнимать меня; он был вне себя от
счастья - ведь ему предстояло путешествие! Он сказал мне:
  - Мы еще и уехать не успеем, как она начнет жалеть, что отпускает меня,
но будет уже поздно. Гордость не позволит ей взять свои слова обратно.