д. -- Поживем -- 
увидим. Последнее слово еще не сказано. 
      -- Ну, значит, пора его сказать, -- возвестил Истерлинг; он внезапно стал 
зловеще спокоен. -- Я хотел предупредить вас, что раз вам известен наш секрет, 
вы не уйдете с этого судна, пока не подпишете соглашения. Но какие уж тут 
предупреждения, когда вы открыто показали нам свои намерения. 
      Не вставая из-за стола, капитан Блад поднял глаза на грузную фигуру 
капитана "Бонавентуры", стоявшего в угрожающей позе, и трое его помощников с 
"Синко Льягас" заметили с недоумением и тревогой, что он улыбается. Сначала он 
был необычайно нерешителен и робок, а теперь вел себя так непринужденно, так 
вызывающе! Понять его поведение было невозможно. Он молчал, и заговорил 
Хагторп: 
      -- Что вы хотите этим сказать, капитан Истерлинг? Каковы ваши намерения? 
      -- А вот каковы: заковать всех вас в кандалы и бросить в трюм, где вы не 
сможете никому причинить вреда. 
      -- Помилуй бог, сэр... -- начал было Хагторп, но тут его прервал 
спокойный, ясный голос капитана Блада: 
      -- И вы, мосье Жуанвиль, допустите такой произвол, не выразив со своей 
стороны протеста? 
      Жуанвиль развел руками, выпятив нижнюю губу, и пожал плечами. 
      -- Вы сами прямо напрашивались на это, капитан Блад. 
      -- Так, вот, значит, для чего вы присутствуете здесь -- чтобы сделать 
соответствующее сообщение мосье д'Ожерону? Ну, ну! -- И Блад рассмеялся не без 
горечи. 
      И тут внезапно полуденную тишину нарушил гром орудийного выстрела, 
заставивший вздрогнуть всех. Испуганно закричали всполошившиеся чайки, все с 
недоумением посмотрели друг на друга, и в наступившей затем тишине прозвучал 
вопрос Истерлинга, обращенный с тревогой неизвестно к кому: 
      -- Это что еще за дьявольщина?! 
      Ответил ему капитан Блад, и при том самым любезным тоном: 
      -- Пусть это не тревожит вас, дорогой капитан. Прогремел всего-навсего 
салют в вашу честь. Его произвел Огл, весьма искусный канонир, с "Синко Льягас".
 Я, кажется, уже сообщал вам о нем? -- И Блад обвел вопросительным взглядом всю 
компанию. 
      -- Салют? -- повторил, как эхо, Истерлинг. -- Чума и ад! Какой еще салют? 

      -- Обыкновенная вежливость -- напоминание нам и предостережение вам. 
Напоминание нам о том, что мы уже целый час отнимаем у вас время и не должны 
долее злоупотреблять вашим гостеприимством. -- Капитан Блад поднялся на ноги и 
выпрямился во весь рост, непринужденный и элегантный в своем черном с серебром 
испанском костюме. -- Разрешите пожелать вам, капитан, провести остаток дня 
столь же приятно. 
      Побагровев от ярости, Истерлинг выхватил из-за пояса пистолет. 
      -- Ты не сойдешь с этого корабля, фигляр несчастный, скоморох! 
      Но капитан Блад продолжал улыбаться. 
      -- Клянусь, это будет весьма прискорбно для корабля и для всех, кто 
находится на его борту, включая нашего бесхитростного мосье Жуанвиля, который, 
кажется, и в самом деле верит, что вы выплатите ему обещанную долю вашего 
призрачного сокровища, если он будет лжесвидетельствовать перед губернатором, 
дабы очернить меня и оправдать захват вами моего корабля. Как видите, я ничуть 
не обольщаюсь на ваш счет, мой дорогой капитан. Вы слишком простоваты для 
негодяя. 
      Размахивая пистолетом, Истерлинг изрыгал проклятия и угрозы. Однако он не 
пускал оружия в ход -- какое-то смутное беспокойство удерживало его руку: 
слишком уж хладнокровно насмешлив был капитан Блад. 
      -- Мы напрасно теряем время, -- прервал его Блад. -- А сейчас, поверьте 
мне, каждая секунда дорога. Пожалуй, вам следует уразуметь положение вещей. Огл 
получил от меня приказ: если спустя десять минут после этого салюта я вместе с 
моими товарищами не покину палубы "Бонавентуры", ему надлежит проделать хорошую 
круглую дыру в вашем полубаке на уровне ватерлинии и еще столько дыр, сколько 
потребуется, чтобы пустить ваш корабль ко дну. А потребуется не так уж много. У 
Огла поразительно точный прицел. Он отлично зарекомендовал себя во время службы 
в королевском флоте. Я, кажется, уже рассказывал вам об этом. 
      Снова на мгновение воцарилась тишина, и на этот раз ее нарушил мосье 
Жуанвиль: 
      -- Я здесь совершенно ни при чем! 
      -- Заткни свою писклявую глотку, ты, французская крыса! -- заревел 
взбешенный Истерлинг. Продолжая размахивать пистолетом, он обратил свою ярость 
на Блада: -- А ты, жалкий лекаришка!.. Ты, ученый навозный жук! Ты бы лучше 
орудовал своими банками и пиявками, как я тебе советовал! 
      Было ясно, что он не остановится перед убийством. Но Блад оказался 
проворнее. Прежде чем ктолибо успел разгадать его намерения, он схватил 
стоявшую перед ним бутылку канарского вина и хватил ею капитана Истерлинга по 
голове. 
      Капитан "Бонавентуры" отлетел к переборке. Питер Блад сопроводил его 
полет легким поклоном. 
      -- Сожалею, -- сказал он, -- что у меня не оказалось под рукой ни банок, 
ни пиявок, но, как видите, кровопускание можно произвести и с помощью бутылки. 
      Потеряв сознание, Истерлинг грузно осел на пол возле переборки. Повскакав 
с мест, пираты надвинулись на капитана Блада. Раздались хриплые выкрики, кто-то 
схватил его за плечо. Но его звучный голос перекрыл шум: 
      -- Берегитесь! Время истекает. Десять минут уже прошло, и либо я и мои 
товарищи покинем сейчас ваше судно, либо мы все вместе пойдем на дно.