в был проклинать этот злосчастный поход на пирогах, этот набег на 
ловцов жемчуга, который, окончившись столь плачевно, разлучил его с кораблем и 
заставил носиться на каком-то обломке по воле волн. Однако, поскольку проклятия 
по адресу былых бед, ни в коей мере не помогают предотвратить беды грядущие, 
капитан Блад решил, что, как говорится, утро вечера мудренее, а посему прежде 
всего необходимо восстановить свои силы сном. 
      Он положил себе проснуться в шесть часов, так как к этому времени должен 
был возвратиться майор Макартни, и благодаря многолетней тренировке, проснулся, 
как всегда, минута в минуту. Положение солнца на небе с достаточной точностью 
оповестило его о том, который час. Он соскочил с постели, разыскал свои башмаки,
 тщательно начищенные Абрахамом, кафтан, также приведенный им в порядок, и, 
наконец, парик, который этот добрый негр не преминул причесать. И едва успел он 
облачиться во все вышепоименованные предметы, как в раскрытое окно до него 
долетел звук голосов. Сперва послышался голос Макартни, а затем -- полковника 
Кулевэна, сердечно приветствовавшего майора: 
      -- Прошу вас, сэр, входите, входите. 
      "Я проснулся как раз вовремя", -- подумал Блад и решил, что это хорошее 
предзнаменование. Он начал осторожно, крадучись, спускаться вниз. Ни на 
лестнице, ни в коридоре никого не было. Перед дверью, ведущей в столовую, он 
остановился и прислушался. Оттуда доносились приглушенные голоса. Но 
собеседники находились где-то слишком далеко -- по-видимому, в следующей 
комнате. Капитан Блад бесшумно приотворил дверь и шагнул через порог. В 
столовой, как он и предполагал, тоже никого не было. Дверь в соседнюю комнату 
была прикрыта неплотно, и оттуда доносился смех майора. Затем Блад услышал 
голос полковника: 
      -- Будьте покойны. Он у меня в руках. Испания, как вы сами сказали, 
заплатит за него втрое, а может, и вчетверо больше. Значит, он будет рад дать 
за себя хороший выкуп, ну, скажем... раз в пять больше суммы, назначенной 
англичанами. -- Полковник довольно хмыкнул и прибавил: -- У меня есть 
преимущества перед вами, майор: я могу требовать с него выкуп, а вам, 
английскому офицеру, это никак невозможно. Так что, если все это прикинуть и 
учесть, то вы, поразмыслив хорошенько, должны быть довольны, что и вам 
перепадет тысчонка фунтов. 
      -- Силы небесные! -- в праведном гневе, порожденном черной завистью, 
возопил Макартни. -- Вот как, значит, вы платите долги! Вот как хотите вы 
отблагодарить человека, который спас жизнь вашей супруге! Ну, черт побери, я 
счастлив, что вы мне ничем не обязаны. 
      -- Может быть, мы не будем отвлекаться от дела? -- угрюмо произнес 
полковник. 
      -- Охотно, охотно. Платите деньги -- и я избавлю вас от своего 
присутствия. 
      Послышался звон металла, он повторился дважды, словно кто-то положил на 
стол один за другим два мешочка с золотом. 
      -- Золото в рулонах, по двадцать двойных луидоров в каждом. Хотите 
пересчитать? 
      Последовало довольно продолжительное и невнятное бормотание. Потом снова 
раздался голос полковника: 
      -- Теперь подпишите эту расписку, и дело с концом. 
      -- Какую расписку? 
      -- Сейчас я вам прочту: "Сим свидетельствую и подписью своей удостоверяю, 
что мною получена от полковника Жерома де Кулевэна денежная сумма в размере 
тысячи фунтов в виде компенсации за данное мною согласие воздерживаться от 
каких бы то ни было враждебных действий по отношению к капитану Бладу как в 
настоящий момент, так и впредь, до тех пор, пока он остается гостем полковника 
де Кулевэна на острове Мари-Галант или где-либо еще. Подписано 10 июля 1699 г. 
собственноручно". 
      Голос полковника еще не успел замереть, как Макартни взорвался: 
      -- Сто чертей и ведьм, полковник! Вы что -- рехнулись или принимаете меня 
за сумасшедшего? 
      -- А что вам не нравится? Разве я не вполне точно изложил суть дела? 
      Макартни в бешенстве ударил по столу кулаком. 
      -- Да вы же надеваете мне петлю на шею! 
      -- Только в том случае, если вы захотите меня надуть. А иначе какая у 
меня гарантия, что вы, взяв деньги, не пойдете на попятную. 
      -- Я даю вам слово, -- высокомерно заявил вспыльчивый Макартни. -- Моего 
слова должно быть для вас достаточно. 
      -- Ах, вот оно что! Ваше слово! -- Француз явно издевался над ним. -- Ну 
нет. Вашего слова никак не достаточно. 
      -- Вы оскорбляете меня! 
      -- Полно! Давайте рассуждать по-деловому, майор. Сами-то вы стали бы 
заключать на слово сделку с человеком, роль которого в этой сделке бесчестна? 
      -- Что значит бесчестна, мосье? Что, черт побери, имеете вы в виду? 
      -- Вы же соглашаетесь нарушить свой долг и берете за это взятку. Разве 
это не называется бесчестным поступком? 
      -- Силы небесные! Любопытно услышать это из ваших уст, учитывая ваши 
собственные намерения! 
      -- Вы сами на это напросились. К тому же я ведь не разыгрывал из себя 
оскорбленной невинности. Я был даже излишне откровенен с вами, вплоть до того, 
что мог показаться вам жуликом. Но у меня-то ведь нет нужды нарушать закон, как 
приходится вам, майор. 
      За этими словами, сказанными примирительным тоном, последовало молчание. 
      Затем Макартни произнес: 
      -- Тем не менее я эту бумагу не подпишу. 
      -- Вы ее подпишете и приложите к ней печать или я не в