их 
взаимоотношений. Скот в запрошенном количестве был доставлен, и пираты 
принялись пиратствовать пока что в мирной форме: на берегу бухты запылали 
костры, скот закололи, туши разделали и вместе с пойманными тут же черепахами 
насадили на вертела. 
      В этих незлобивых занятиях пролетело трое суток, и губернатор уже начал 
терзаться сомнениями: не сыграл ли над ним капитан Блад вместе со своими 
пиратами злую шутку, дабы схоронить здесь концы каких-либо своих гнусных дел? 
Капитана Блада, однако, эта отсрочка нападения нисколько не удивляла. Дон 
Мигель не поднимет паруса, объяснил он, пока не потеряет надежды, что дон 
Винсенте де Касанегра на своей "Атревиде" присоединится к нему. 
      Еще четверо суток протекли в бездействии. Губернатор ежедневно скакал 
верхом в маленькую бухту Уилоугби-Кав и давал волю своим подозрениям, засыпая 
Блада ядовитыми вопросами. Эти свидания день ото дня становились взаимно все 
более неприятными. Капитан Блад ежедневно и все более ясно давал понять 
губернатору, что он не питает надежды на колониальные успехи страны, которая 
может проявлять так мало здравого смысла при выборе людей для управления своими 
заокеанскими владениями. И только появление эскадры дона Мигеля у берегов 
острова Антигуа предотвратило полный разрыв отношений между губернатором и его 
союзником-пиратом. 
      Весть о появлении эскадры принес в бухту Уилоугби-Кав в понедельник на 
рассвете один из караульных нового форта, и капитан Блад тотчас высадился на 
берег, взяв с собой сотню людей. Для командования кораблем был оставлен 
Волверстон. Грозный канонир Огл вместе со своими пушкарями уже находился в 
новом форте. 
      В шести милях от берега, прямо против входа в гавань Сент-Джон, 
подгоняемые свежим северо-западным ветром, умерявшим зной утренних лучей, шли 
под всеми парусами четыре стройных корабля, и флаг Кастилии развевался на 
верхушке каждой из четырех грот-мачт. 
      С парапета старого форта капитан Блад разглядывал корабли в подзорную 
трубу. Рядом стоял губернатор, убедившийся наконец воочию, что угроза нападения 
испанцев не была пустой выдумкой. За спиной губернатора, как всегда, торчал 
Макартни. 
      Флагманским кораблем дона Мигеля был "Виржен дель Пиляр" -- одно из 
красивейших и весьма грозных испанских судов, на котором адмирал плавал с тех 
пор, как капитан Блад несколько месяцев назад потопил его "Милагросу". "Виржен 
дель Пиляр" был большой черный галион с сорока орудиями на борту, в числе 
которых имелось и несколько тяжелых пушек, бивших на три тысячи ярдов. Из трех 
остальных кораблей эскадры два, хотя и поменьше, были тоже весьма могучими 
тридцатипушечными фрегатами, и лишь четвертый представлял собой всего-навсего 
шлюп с десятью пушками на борту. 
      Капитан Блад опустил подзорную трубу и распорядился привести в боевую 
готовность старый форт. Новый форт не должен был пока что принимать участия в 
обороне острова. 
      Сражение разыгралось через полчаса. 
      Действия дона Мигеля были не менее стремительны, чем все его прежние, 
давно знакомые капитану Бладу набеги. Он не сделал попытки взять рифы, пока не 
приблизился на две тысячи ярдов, видимо, полагая, что его нападение застигнет 
город врасплох, а допотопные пушки форта ни на что уже не пригодны. Он считал 
необходимым полностью разгромить форт, прежде чем войти в гавань, и чтобы 
быстрее и вернее достигнуть этой цели, продолжал идти вперед, пока, по расчетам 
капитана Блада, до входа в гавань осталось не более тысячи ярдов. 
      -- Клянусь честью, -- сказал капитан Блад, -- он, видно, хочет 
приблизиться на расстояние пистолетного выстрела, а может, и считает, что этот 
форт вообще не способен оказать сопротивление. Ну-ка, Огл, прочисти ему мозги! 
Дай салют в его честь. 
      Команда Огла давно зарядила свои пушки, и двенадцать жерл, взятые с 
"Атревиды", неотступно следили за приближающейся эскадрой. Подносящие с 
фитильными пальниками, шомполами и ведрами с водой стояли возле своих орудий. 
      Огл дал команду -- и над морем разнесся оглушительный залп двенадцати 
пушек. С такого близкого расстояния даже пятифунтовые ядра этих сравнительно 
небольших орудий нанесли кое-какой урон двум кораблям испанской эскадры. Однако 
моральное воздействие этого неожиданного залпа на тех, кто сам собирался 
сыграть на неожиданности и получил отпор, было куда существеннее. Адмирал 
тотчас отдал приказ кораблям сделать поворот оверштаг. Разворачиваясь, корабли 
дали один за другим несколько бортовых залпов по форту, который мгновенно 
превратился в вулкан. В воздух полетели осколки разбитых укреплений, и к небу 
поднялся плотный столб дыма и пыли. Сквозь эту густую завесу корсары не могли 
видеть, что делают испанские корабли. Но капитан Блад и не видя довольно ясно 
это себе представлял и во время короткой передышки, последовавшей за первыми 
бортовыми залпами, приказал всем покинуть форт и укрыться за ним. 
      Когда отгремели новые залпы, Блад вернул всех в разбитую крепость на 
время следующего промежутка между залпами и велел привести в действие все 
старые пушки форта. Орудия палили наугад в серую дымную пелену с единственной 
целью -- показать испанцам, что форт еще не разгромлен до конца. А когда пыль 
осела и дым развеялся, по две, по три заговорили другие пушки и прицельным 
огнем дали залп по уже приведенным к ветру кораблям, послав в них пятифунтовые 
ядра. Урон о