|
должно быть, полагаешь, что капитан Блад -- это бог и что он может
творить чудеса, да? Да знаешь ли ты, что ваш хваленый капитан Блад смешон...
Он внезапно умолк, потому что как раз в эту минуту из церкви не торопясь
выходил капитан Блад. Рядом с ним шел Ибервиль, длинноногий, высокий француз.
Несмотря на свою молодость, он не пользовался славой лихого корсара, и его
считали настоящим морским волком еще до того, как гибель собственного судна
вынудила Ибервиля поступить на службу к Бладу. Капитан "Арабеллы", в
широкополой шляпе с плюмажем, приближался к пиратам, слегка опираясь на длинную
трость из черного дерева. По внешнему виду никто не назвал бы его корсаром; он
скорей походил на праздного щеголя с Пелл Молл [53] или с Аламеды [54].
Последнее, пожалуй, вернее, так как его элегантный камзол с отделанными золотом
петлями был сшит по последней испанской моде. Но при более пристальном взгляде
на него это впечатление менялось. Длинная боевая шпага, небрежно откинутая
назад, и стальной блеск в глазах Блада выдавали в нем искателя приключений...
-- Вы находите меня смешным, Каузак, а? -- спросил он, останавливаясь
перед бретонцем, который вдруг как-то внезапно выдохся. -- Кем же тогда я
должен считать вас? -- Он говорил тихим, утомленным голосом. -- Вы кричите, что
наша задержка породила опасность. А кто в этой задержке виноват? Мы потратили
почти месяц на то, что можно было сделать за одну неделю, если бы не ваши
ошибки.
-- О, боже мой! Значит, я еще и виноват, что...
-- А разве я посадил "Ла Фудр" на мель посреди озера? Вы понадеялись на
себя, отказались от лоцмана. Это привело к тому, что мы потеряли три
драгоценных дня на разгрузку вашего корабля, чтобы стащить его с мели. За эти
три дня жители Гибралтара не только узнали о нас, но и успели скрыться. Вот что
вынудило нас гнаться за губернатором и потерять у стен этой проклятой крепости
около сотни людей и две недели времени! Вот в чем причина нашей задержки! А
пока мы со всем этим возились, подоспела испанская эскадра, вызванная из Ла
Гуайры кораблем береговой охраны. Но даже и сейчас мы могли бы вырваться в
открытое море, если бы не был потерян "Ла Фудр". И вы еще осмеливаетесь
обвинять меня в том, в чем виноваты вы сами или, вернее, ваша глупость!
Надеюсь, вы согласитесь со мной, что сдержанность Блада трудно не назвать
удивительной, если учесть, что испанской эскадрой, сторожившей выход из озера
Маракайбо, командовал его злейший враг -- дон Мигель де Эспиноса-и-Вальдес,
адмирал Испании. У адмирала, помимо долга перед страной, были, как вам уже
известно, и личные причины желать встречи с Бладом из-за истории, которая
произошла около года назад на борту "Энкарнасиона" и завершилась смертью его
брата дона Диего. Вместе с доном Мигелем плавал и его племянник дон Эстебан,
еще более, чем сам адмирал, жаждавший мщения.
И все же капитан Блад сохранял полное спокойствие и высмеивал трусливое
поведение Каузака.
-- Сейчас нечего говорить о том, что сделано в прошлом! -- закричал
Каузак. -- Вопрос сейчас стоит так: что мы теперь будем делать?
-- Такого вопроса вообще не существует! -- отрезал Блад.
-- Как не существует? -- кипятился Каузак. -- Испанский адмирал дон
Мигель обещал обеспечить нам безопасность, если мы немедленно уйдем, оставив
город в целости, если мы освободим пленных и вернем все, что захватили в
Гибралтаре.
Капитан Блад улыбнулся, зная цену обещаниям дона Мигеля, а Ибервиль, не
скрывая своего презрения к Каузаку, сказал:
-- Это лишний раз доказывает, что испанский адмирал, несмотря на все
преимущества, какими он располагает, все же боится нас.
-- Так это потому, что ему неизвестно, насколько мы слабы! -- закричал
Каузак. -- Нам нужно принять его условия, так как иного выхода у нас нет.
Таково мое мнение.
-- Но не мое, -- спокойно заметил Блад. -- Поэтому-то я и отклонил эти
условия.
-- Отклонили? -- Широкое лицо Каузака побагровело. Ропот стоявших позади
людей подбодрил его. -- Отклонили и даже не посоветовались со мной?
-- Ваш отказ ничего изменить не может. Нас большинство, так как Хагторп
придерживается того же мнения, что и я. Но если вы и ваши французские
сторонники хотите принять условия испанца, то мы вам не будем мешать. Пошлите
сообщить об этом адмиралу. Можно не сомневаться, что ваше решение только
обрадует дона Мигеля.
Каузак сердито посмотрел на него, а затем, взяв себя в руки, спросил:
-- Какой ответ вы дали адмиралу?
Лицо и глаза Блада осветились улыбкой.
-- Я ответил ему, что если в течение двадцати четырех часов он не
гарантирует нам свободного выхода в море и не выплатит за сохранность Маракайбо
пятьдесят тысяч песо, то мы превратим этот прекрасный город в груду развалин, а
затем выйдем отсюда и уничтожим его эскадру.
Услышав столь дерзкий ответ, Каузак потерял дар речи. Однако многим
пиратам из англичан пришелся по душе смелый юмор человека, который, будучи в
западне, все же диктовал свои условия тому, кто завлек его в эту ловушку. В
толпе пиратов раздались хохот и крики одобрения. Многие французские сторонники
Каузака были захвачены этой волной энтузиазма. Каузак же со своим свирепым
упрямством остался в одиночестве. Обиженный, он ушел и не мог успокоиться до
следующего дня, который стал днем его мщения.
В этот день от дона Мигеля прибыл посланец с письмом. Испанский адмирал
торжественно клялся, что, поскольку пираты отклонили его великодушное
предложение, он будет ждать их теперь у выхода из озера, чтобы уничтожить. Если
же отплытие пиратов задержится, предупреждал дон Мигель, то, как только его
эскадра будет усилена пятым кораблем -- "Санто Ниньо", идущим к нему из Ла
Гуайры, он сам войдет в озеро и захватит их у Маракайбо.
На сей раз капитан Блад был выведен из равновесия.
-- Не беспокой меня больше! -- огрызнулся он на Каузака, который с
|
|