лошадей, охраняемого часовыми, затем, не разбивая палаток, они зажгли возле 
этого загона большой костер и, ведя оживленную беседу, принялись готовить ужин. 
Приготовление этого ужина отнимало, впрочем, у них очень мало времени: каждый, 
кому хотелось есть, подходил к лежавшим вблизи костра двум ланям, подстреленным 
вечером, большим охотничьим ножом вырезал себе по своему вкусу кусок и жарил 
его на вертеле, пек на угольях или на раскаленных добела камнях.
Рейнджеры расположились на берегу ручья, впадавшего в речку, рядом с которой 
полковник Магоффин выстроил свой блокгауз. Одну из групп, на которые разбились 
ужинавшие рейнджеры, составляло всего двое людей: полковник-шериф и уже 
знакомый нам Батист, служивший проводником.
– Мы теперь уже совсем близко от Кросс-Тимберса, полковник, – сказал проводник, 
отрезая кусок жареного мяса.
– Да, всего в нескольких милях, – отвечал полковник, указывая вытянутой рукой в 
ту сторону, где виднелась река.
– Я сгораю от нетерпения…
– Я не меньше вас желаю как можно скорее увидеть вашего друга Микелеца и с ним, 
может быть, и того, кого ищу уже давно и с кем мне нужно свести свои личные 
счеты. Я надеюсь, что завтра, если только полученные вами сведения подтвердятся,
 мы непременно покончим, по крайней мере, с одним из них.
Полковник умолк и, подняв голову, стал прислушиваться. Затем он встал и, подняв 
кверху руку в знак молчания, вышел за черту лагеря. Койоты вдруг прекратили 
свой концерт. Полковник сделал еще несколько шагов вперед, опустился на колени, 
припал ухом к земле и стал слушать… Неопределенный, вначале слабый шум с каждой 
минутой становился все слышнее и слышнее, и полковник совершенно ясно различал 
топот конских копыт. Гейс вернулся а лагерь, велел потушить костер и привести 
лошадь, а затем, обращаясь к рейнджерам, сказал:
– На коней, друзья! Кто-то скачет сюда к нам, спасаясь от погони. Скорей! Через 
несколько минут и беглецы, и преследователи будут здесь!
Рейнджеры бросились к лошадям, и через минуту весь отряд был уже на конях и в 
боевом порядке готов был следовать за своим командиром. Шериф, как и подобало, 
ехал впереди. Не успел отряд проехать и четверти мили, как впереди вырисовался 
темный силуэт всадника, скакавшего во весь опор на белом мустанге.
– Стой! С коня долой! – скомандовал шериф. – Стоять смирно и не трогаться с 
места, пока я не подам сигнала!
Он один поехал навстречу неизвестному всаднику и через несколько минут с 
удивлением увидал молодую девушку, сидевшую верхом на белом крапчатом мустанге. 
Вдруг она осадила лошадь и, подъезжая шагом к бывшему от нее всего в нескольких 
шагах шерифу, сказала:
– Кто бы вы ни были, умоляю вас спасти меня от преследующих меня врагов!
– Само собой разумеется.
– С кем я имею удовольствие говорить?
– Я полковник Гейс, техасский шериф, а эти люди рейнджеры. А теперь скажите мне,
 какие враги преследуют вас?
– Индейцы, – отвечала молодая девушка.
– Хорошо.
– Ими командует человек, который хуже самого презренного из всех индейцев. Это 
преступник. Убийца! Его зовут Микелец!
– Микелец! Неужели?
– Вы его знаете?
– Я его именно я разыскиваю, и вы сообщили мне самую приятную новость. И вы 
уверены, что это он преследует вас вместе с индейцами?
– Да, он скоро будет здесь. Мне удалось уйти от них только потому, что у меня 
очень быстрая лошадь. Я увидела огонь у вас в лагере и спешила к вам, но…
– Тише, мисс. Слушайте!
Молодая девушка умолкла и стала слушать. В ночной тишине ясно слышался топот 
летавших во весь опор лошадей. Затем всадники, очевидно, вдруг остановились. И 
снова наступила полная тишина.
– Какое несчастье! – сказал полковник. – Они остановились! Они, по всей 
вероятности, увидели дым, поднимающийся еще от костра, а, может быть, 
рассмотрели даже и не успевшие погаснуть искры. Теперь нам придется самим 
догонять их. Очень жаль, потому что Микелец за ночь может скрыться от нас, а 
нам, может быть, долго еще придется искать его потом.
– Если только он узнает, что его разыскивают, он непременно скроется, потому 
что он очень осторожен и ловок.
– А теперь скажите мне, мисс, каким образом вы попали сюда?
– Перед заходом солнца мне послышался звук сигнального рожка, – отвечала 
молодая девушка, которая была не кто иная, как Луизиана Дюпрэ, – ветер в то 
время дул с этой стороны, и я два раза слышала звуки сигнала, но я не думала, 
что вы стоите лагерем так далеко от нас, потому что мне пришлось проехать не 
меньше десяти миль.
– Порывы ветра, должно быть, были очень сильны, раз вы слышали звуки рожка на 
таком далеком расстоянии, – сказал шериф.
– Но я до такой степени не была уверена в этом и так боялась, что, может быть, 
ошибаюсь, что никому даже не рискнула сказать об этом. А вы, мистер, разве не 
слышали выстрелов в той стороне?
– Нет, мисс. Значит, там идет битва?
– Да, мистер, и я вас умоляю помочь нам! На моего дядю, полковника Магоффина, 
напали в лесу индейцы.
– А вы не знаете, к какому племени принадлежат эти индейцы?
– Они сами называют себя семинолами, а их вождь носит прозвище Тигровый Хвост.