– Да, тем более, что я знаю и причину, почему вы предпочитаете это место 
всякому другому…
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что вблизи этого города живет молодая девушка, которую вам до 
смерти хочется повидать, разве это неправда?
– Нет, уверяю вас, это неправда! Мое сердце так же свободно, как и ваше, 
Вашингтон.
– В таком случае я ошибся. Но это произошло потому, что вид женщины приводит 
меня в бешенство. Я охотился в горах близ форта Ларами и там женился на 
индианке; но моя сквау (женщина) до такой степени опротивела мне, что я 
поклялся ненавидеть с тех пор всех женщин. Она так любила виски и ром, что в 
течение зимы пропивала все деньги, какие удавалось заработать ее мужу-трапперу 
за целый год охоты. Нет, я и слышать больше не хочу о женщинах!.. Я их презираю 
и ненавижу!
– Ха-ха! – весело расхохотался его юный спутник. – Но это, надеюсь, не может 
служить препятствием к тому, чтобы ехать в город… Там, я уверен, вы можете 
найти удовольствия и по своему вкусу…
– Для меня самым большим удовольствием будет продать лошадей и получить за них 
деньги. Поэтому, как только покончим с укрощением мустангов, сейчас же едем в 
Нэкогдочс, что бы там ни говорил наш компаньон! Впрочем, он может делать что 
ему угодно с теми мустангами, которые придутся на его долю. Но только пусть не 
рассчитывает получить третью часть добычи! Он не имеет на это права, потому что 
слишком уж мало помогал нам и большей частью проводил время в компании со своим 
другом Тигровым Хвостом и прочими краснокожими приятелями. Если бы вы только 
знали, как я презираю таких белых: они позорят себя, по моему мнению, тем, что 
дружат с краснокожими разбойниками! Негодяи!
– Не браните бледнолицых, как нас называют индейцы, и лучше хорошенько 
пришпорьте вашего мула.
С этими словами Эдуард и сам поддал своему мулу.
Одного из двух мустангеров звали Эдуард Торнлей, а другого Вашингтон Карроль, 
или сокращенно Ваш, как его иногда называл его более юный товарищ. Они 
настолько отличались один от другого, насколько это только возможно для людей 
одной и той же расы. И по внешности, и по воззрениям, и по образованию между 
ними не было никакого сходства. Вашингтон Карроль был человек маленького роста, 
худой, с лицом острым, точно лезвие ножа, как говорил он сам про себя, 
загорелый до такой степени, что лицо и руки у него цветом своим напоминали 
хорошо выдубленную кожу. В деловых отношениях со своими друзьями, а в 
особенности с людьми одной с ним расы он держал себя безупречно, но зато далеко 
не так он себя вел, когда ему приходилось иметь дело с краснокожими. По 
возрасту его еще нельзя было назвать стариком, так как ему было всего около 
пятидесяти лет. Первое впечатление от его наружности было совсем не в его 
пользу, и выражение его лица, скорей умного и хитрого, чем угрюмого и 
нечестного, нисколько не смягчалось сильно безобразившим его широким красным 
шрамом – результатом некогда полученной им раны, – проходившим по всему лицу от 
рта до левого уха. Он был уроженцем штата Теннесси и траппером по профессии; но 
с тех пор, как цены на меха сильно упали, он бросил этот промысел и сделался 
мустангером. Последние несколько лет он жил в Техасе и занимался тем, что 
охотился на диких лошадей.
В противоположность ему, Эдуард Торнлей был совсем молодой человек, виргинец, 
переселившийся в Техас и появившийся в прерии не только затем, чтобы добывать 
деньги охотой на диких лошадей, но главным образом потому, что ему нравилась 
эта свободная, полная всевозможных приключений, хотя и очень тяжелая и 
сопряженная с большими опасностями, жизнь в прерии. Описанная в начале рассказа 
охота была первой, предпринятой ими вместе. С Вашингтоном Карролем он 
познакомился в Нэкогдочсе, и оба они так понравились друг другу, что сейчас же 
договорились ехать вместе.
В то время как они, готовясь к отъезду, запасались всем необходимым, к ним 
явился один субъект и так настойчиво умолял позволить ему ехать с ними, что, 
несмотря на всю недоверчивость старого охотника, чувствовавшего к тому же 
непреодолимую антипатию к просителю, кончилось тем, что молодой, легко 
поддававшийся влечению сердца Эдуард уговорил его побороть в себе чувство 
предубеждения, и они согласились взять с собой неожиданно посланного им судьбой 
нового товарища. Это был тоже молодой человек, почти одних лет с Торнлеем. Он 
сказал, что его зовут Луи Лебар, и что он уроженец Луизианы. Новичок вполне 
оправдывал те подозрения, которые он внушал обоим друзьям. Карроль при первом 
же свидании почувствовал к нему антипатию, которая затем перешла в полное 
отвращение. И, надо сказать правду, в нем и в самом деле не было ничего, что 
говорило бы в его пользу. Он был маленького роста, коренастый, широкоплечий и 
при этом слегка горбился. Цвет кожи у него был такой, какой бывает обыкновенно 
у мулатов, а всклокоченная густая черная борода придавала ему еще более 
неприятный вид. Глаза у него все время бегали, и во взгляде было что-то такое, 
что напоминало в одно и то же время и лисицу и волка! Антипатия Карроля, кроме 
того, имела еще и другие основания: он и в самом деле слышал, как Лебар 
бормотал во сне какие-то странные слова и часто упоминал о каком-то убийстве. 
Карроль видел во всем этом что-то зловещее, и, как мы увидим впоследствии, его 
подозрения, к сожалению, оказались вполне основательными…



Глава 3. НЕПРИЯТНАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ