Говоря это, старый траппер в то же время грыз своими прекрасно сохранившимися 
белыми зубами сухари и ел ножку дикой индейки. Эдуард Торнлей тоже завтракал, 
но молча, потому что его мысли были заняты Луизианой Дюпрэ, задумчивое лицо 
которой все время стояло у него перед глазами и грезилось ночью во сне. Лебар 
тоже больше не заговаривал ни о чем и, как всегда, имел усталый и чем-то сильно 
озабоченный вид. Карроль, уничтожая индейку и сухари, искоса посматривал на 
него, стараясь делать это незаметно.
– Послушайте, Ваш, – сказал Торнлей спустя несколько минут, – как вы думаете, 
годится эта крапчатая лошадь под седло для молодой девушки?
В это время они уже кончили завтракать и все трое стояли у входа в корраль. Ваш,
 держа в зубах коротенькую трубочку, торопливо наматывал кольцами на правую 
руку сделанное из тонких сыромятных ремней лассо. Лебар стоял в нескольких 
шагах от него. Траппер обернулся к своему юному товарищу и, насмешливо улыбаясь,
 с минуту смотрел на него. Эдуард невольно покраснел и опустил глаза.
– Значит, дело кончено? Вы-таки попались? – спросил Ваш, испуская глубокий 
вздох. – Будь я проклят, если это неправда, что все женщины знаются с нечистым! 
И, черт их знает, как они все это быстро и ловко делают! Но вы не тревожьтесь, 
я вовсе не думаю упрекать вас за это. Девушка с белокурыми волосами и в самом 
деле самая красивая из всех, каких я только видел; она настоящий ангел, таких и 
на картинах не часто увидишь. Да, ваша правда, эта лошадь будет самым 
подходящим подарком для молоденькой барышни.
Говоря это, он в то же время тихонько отодвигал барьер, загораживавший доступ в 
корраль. Торнлей проскользнул следом за ним, и так как к ним в эту минуту 
подходил Лебар, он шепотом сказал своему умудренному жизненным опытом товарищу:
– Послушайтесь моего совета, голубчик Ваш, выберите и вы какую-нибудь из 
лошадей и поймайте ее своим лассо, а потом мы вместе подарим их обеим молодым 
девушкам. Вы, вероятно, тоже заметили, что у них нет лошадей, и поэтому мы 
доставим им большое удовольствие.
Ваш кивнул головой в знак согласия, но не сказал ни слова, потому что увидел 
Лебара. Затем они заботливо задвинули брусья барьера и занялись трудным делом 
укрощения диких лошадей. Ваш Карроль, как самый искусный из троих укротителей, 
шел во главе.
– Слушайте, Лебар, – сказал он, обращаясь к последнему, – вы еще не научились 
хорошо бросать лассо, поэтому оставайтесь здесь, у ворот, вы откроете нам выход,
 как только мы поймаем лошадей.
– Тем лучше, – отвечал Лебар недовольным тоном, бросая на землю свое лассо, – 
мне все равно, что делать, а это даже и легче, чем ловить лошадей.
Бродившие по корралю мустанги, завидя приближающихся охотников, подняли головы 
и с громким ржаньем отбежали в противоположную сторону корраля, где сбились в 
плотную кучу и, дрожа от страха, ждали своих врагов. Ваш Карроль медленно 
подходил к табуну, держа в правой руке лассо, и, обернувшись на ходу к 
следовавшему за ним Торнлею, сказал:
– Теперь старайтесь набросить лассо на вашу пеструю лошадку, а я, – прибавил он,
 улыбаясь, – возьму себе эту, кофейного цвета, с черной головой и черной гривой.

Они были шагах в десяти или в двенадцати от сбившихся в кучу лошадей. Мустангер 
остановился, сначала откинулся всем корпусом назад, потом выпрямился, взмахнул 
над головой петлей лассо, и тонкий ремень, точно змея, обвился вокруг шеи 
лошади. В ту же минуту бросил свое лассо Торнлей и также удачно поймал 
понравившуюся ему с самого начала лошадь, белую, с маленькими черными, точно 
крапинки, пятнышками. Вслед за тем они приступили к самому трудному делу – 
вытащить лошадь из плотно сбившегося в кучу табуна; но через несколько минут и 
эта задача была благополучно выполнена. То натягивая, то отпуская лассо, они 
заставили лошадей сначала удалиться от табуна, а затем тем же способом 
принудили их бежать к воротам; здесь мустангеры вдруг натянули лассо. Лошади 
остановились, дрожа от страха, и позволили охотникам подойти к ним. Первая 
часть укрощения была кончена, теперь оставалось только объездить пойманных 
лошадей, но это уже такое легкое дело, которое мустангеры даже не считают за 
труд для себя: два часа бешеной скачки – и лошадь становится смирнее ягненка. 
Лошадь кофейного цвета выдержала испытание, но белая лошадь оказалась нежнее и 
у самых ворот, как подкошенная, упала на землю, с трудом дыша и от страха, и 
оттого, что лассо слишком крепко сжимало ее тонкую лебединую шею.



Глава 10. ТИГРОВЫЙ ХВОСТ

Стук топоров, которыми рубили деревья, разбудил дремавшее эхо на берегах реки, 
орошавшей долину Кросс-Тимберс. Полковник Магоффин и его спутники с раннего 
утра и до поздней ночи работали не покладая рук, наскоро обтесывая бревна, 
необходимые для сооружения блокгауза.
В работе принимали участие все мужчины, за исключением Эжена Дюпрэ, не 
любившего тяжелого физического труда. В данную минуту он занимался чисткой 
своего охотничьего ружья, ведя в то же время шутливый разговор со своей 
двоюродной сестрой Теннесси.
Молодая девушка в душе, видимо, вовсе не была недовольна присутствием 
двоюродного брата, хотя на словах и упрекала его со смехом, что он только 
изображает из себя человека занятого, будто бы, делом, а на самом деле ничего 
не делает.
– Вы кончите тем, что испортите ружейные стволы, Эжен, – сказала она. – Вы