скалам, чтобы не пропустить самую интересную и волнующую часть зрелища.
Прошло уже больше часа, а оставшиеся внизу все еще ждали, но они не теряли 
времени даром. Картежники засели играть в монте, замелькали золотые и 
серебряные монеты, переходя из рук в руки; среди самых азартных игроков были 
оба отца миссионера; а прекрасные сеньориты занялись своей любимой, спокойной и 
несложной игрой а чуса. Бой между двумя сильными петухами (один из них 
принадлежал алькальду, другой – священнику) заполнил следующие полчаса. В этом 
соревновании восторжествовал представитель церкви. Его серый петух с одного 
удара убил рыжего петуха алькальда – длинной и крепкой, словно стальной шпорой 
он хватил противника по голове. Всем оставшимся внизу, даже и сеньоритам, очень 
понравилось это интересное и приятное зрелище – всем, кроме алькальда.
Петушиный бой окончился, и вниманием толпы снова завладела группа людей, 
поднимавшихся на плоскогорье. Они уже достигли края утеса, и по их движениям 
было ясно, что они договариваются об условиях этого неслыханного пари. Давайте 
присоединимся к ним.
Охотник на бизонов выехал вперед и показал место, где он хочет осуществить свой 
дерзкий замысел. Сверху, с плоскогорья, скал не видно, и даже самую долину, 
огромную пропасть в тысячу футов глубиной, не увидишь, если на какую-нибудь 
сотню шагов отступить от края обрыва. Здесь нет никаких откосов или склонов. 
Неизменно ровный зеленый луг стелется по плоскогорью до самого края обрыва. Он 
весь гладкий, трава здесь короткая и густая, как дерн. Коню не обо что 
споткнуться – нигде ни ямки, ни камешка. Эта опасность ему не грозит.
Выбранное место, как уже говорилось, походило на мыс; он выдавался вперед, 
нарушая ровную линию каменной стены. Снизу, из долины этот выступ сразу 
бросался в глаза. А здесь, наверху, он оказался продолжением плоскогорья, 
вытянутого вперед наподобие языка.
Прежде всего Карлос доехал до самого конца его и внимательно исследовал грунт. 
Он был как раз хорош: не настолько плотен, чтобы конские копыта скользили, и не 
такой рыхлый, чтобы они увязали в нем.
Карлоса сопровождали Вискарра, Робладо и другие. Многие подъехали к избранному 
месту, но держались на почтительном расстоянии от края пугающей бездны. И хоть 
они долгие годы жили на этой земле, среди величественных и грозных ландшафтов, 
многие из присутствующих не решились стать на край страшного выступа и 
заглянуть вниз.
Конь охотника стоял на самой кромке, и Карлос спокойно, словно то был берег 
канала, показывал, где провести черту. Конь тоже не выказывал признаков 
беспокойства. Сразу было видно: он прекрасно обучен, и ему это не внове. То и 
дело, вытянув шею, он заглядывал вниз, в долину, и, увидав там своих собратьев, 
пронзительно ржал. Карлос нарочно держал его на самом краю утеса, чтобы он 
освоился здесь, прежде чем приступить к нелегкому испытанию.
Но вот уже и черта проведена; меньше двух лошадиных корпусов отделяют ее от 
последних травинок, растущих на кромке обрыва. Вискарра и Робладо потребовали 
было, чтобы расстояние сделали еще короче, но в ответ раздался ропот 
неодобрения и послышались даже негромкие, приглушенные возгласы: «Позор!»
Чего добивались офицеры? Никто в толпе не знал этого, но все чувствовали: они 
хотят погубить охотника на бизонов. У каждого из них были на то свои причины. 
Оба они ненавидели Карлоса. Причина или причины их ненависти возникли недавно, 
у Робладо даже позже, чем у коменданта. За последний час он заметил нечто такое,
 что привело его в ярость. Он заметил, как Карлос махнул белым платком, и так 
как он стоял у скамей, ему было видно, кому предназначалось это «прощай». 
Изумление, негодование вспыхнули в нем, и он стал разговаривать с Карлосом 
заносчиво и грубо.
Каким чудовищным не покажется это предположение, но, сорвись охотник с утеса, 
оба – и Робладо и Вискарра – были бы только рады. Разумеется, это чудовищно, но 
таковы были там люди в те времена, и в этом нет ничего невероятного. Напротив, 
подобное варварство – желания и даже поступки еще более бесчеловечные – отнюдь 
не редкость и сейчас под небом Новой Мексики.
Молодой скотовод, который вместе с другими поднялся на плоскогорье, настаивал, 
чтобы игра велась честно, по всем правилам. Всего-навсего скотовод, хоть и 
богатый, он был человек смелый и отстаивал права Карлоса даже наперекор усатым 
грозным офицерам.
– Послушай, Карлос! – крикнул он, когда приготовления уже шли полным ходом. – 
Сдается мне, ты готов пойти на это сумасшествие. Раз уже не удалось отговорить 
тебя, я не стану тебе мешать. Но, по крайней мере, не рискуй собой ради такого 
пустяка. Вот мой кошелек! Спорь на сколько хочешь.
С этими словами он протянул охотнику туго набитый кошелек
– как видно, в нем было немало денег.
С минуту Карлос молча смотрел на кошелек. Великодушное предложение обрадовало 
его. По всему видно было, что он глубоко тронут добротой юноши.
– Нет, – сказал он наконец, – нет, дон Хуан! От всего сердца благодарю тебя, но 
взять кошелек не могу… Одну монету, не больше. Я хотел бы поставить один 
золотой против коменданта.
– Бери, сколько хочешь.
– Спасибо, дон Хуан! Только один золотой. И у меня есть один – значит, всего 
два… Два золотых. Честное слово, никогда еще я не спорил на такие большие 
деньги!.. Слышите? Бедный охотник бьется об заклад на два золотых!
– Ну ладно, если ты не хочешь, это сделаю я… Полковник Вискарра! – громко 
обратился дон Хуан к коменданту. – Я думаю, вы не прочь получить назад свою 
ставку. Карлос ставит один золотой, а я предлагаю поспорить на десять.
– Согласен, – сухо ответил комендант.