лену, а с ними 
маленькая девочка?

— Да, — кивнул Олд Файерхэнд.

— Я должен был предвидеть такое положение! Теперь трампы уверены, что у них в 
руках все козыри; они придут и выдвинут большие требования. А мы? Чем мы на это 
ответим?

— Ну, что вы посоветуете? — спросил Олд Файерхэнд, бросив лукавый пристальный 
взгляд на Дролла.

— И вы еще спрашиваете?! Ничего, никаких уступок! Или вы хотите предложить им 
выкуп?!

— Разве мы не вынуждены сделать это?

— Нет, нет и еще раз нет! Эти мерзавцы — настоящее ничтожество! Разве они 
решатся убить пленных? Им это не взбредет в голову, ведь тогда наша месть будет 
ужасна! Даже если они будут угрожать нам, мы не должны воспринимать это всерьез.


— Даже если ваше предположение верно, нам придется обратить внимание на 
пленников, чье положение, по меньшей мере, щепетильно! Если им сохранят жизнь, 
все равно бандиты сделают все возможное, чтобы запугать и сломить их.

— Это вовсе не пойдет им во вред! Почему они так неосторожно сунули лапы в 
капкан? — возмутился Дролл. — Это послужит им уроком на будущее, а, впрочем, 
горевать они будут недолго. Мы же здесь, и сам дьявол не помешает нам найти 
средства и способы вытащить их из этой дрянной истории!

— С чего начнем? У вас есть план, Дролл?

— Нет, еще нет, но он и не нужен. Прежде всего я должен подождать, что 
произойдет дальше, и лишь тогда смогу что-то предпринять. Я не испытываю 
тревоги, по крайней мере, за себя, ибо хорошо себя знаю. Как только наступит 
подходящий для действий момент, меня тотчас посетят дельные мысли! Я пережду 
лишь ночь, поутру не спущу глаз с бандитов, а потом змеей проскользну в их 
лагерь, чтобы вызволить пленных.

— Я охотно доверю вам подобное рискованное предприятие, но это крайне опасно!

— Та-та-та! Мы с вами бывали и не в таких переделках, парни мы вроде бы 
неглупые, а старая альтенбургская пословица гласит: «Я смог сделать больше, 
потому что лучше действовал». Так же и здесь. Не будем же мы действительно 
опасаться этих гайдуков [33 - Гайдуки — южнославянские, молдавские, валахские и 
венгерские повстанцы, которые в XVIII–XIX веках вели вооруженную борьбу против 
турецких завоевателей.], называемых трампами, у которых смекалки ни на грош! Я 
думаю, что… Стойте! — Дролл прервался. — Смотрите! Теперь они идут сюда, два 
бездельника идут прямо к ферме! Они машут белыми тряпками; не то они 
парламентеры, не то сушат подштанники?! Будете с ними говорить?

— Естественно! Ради жизни пленных я должен знать, чего они от нас требуют. 
Идемте!

Оба спустились во двор, где весь гарнизон застыл в ожидании у бойниц, наблюдая 
за парламентерами. Те остановились снаружи на расстоянии выстрела и продолжали 
махать платками. Олд Файерхэнд открыл ворота, вышел и подал им знак, чтобы 
подошли, чему те подчинились. Когда трампы приблизились, они вежливо 
поздоровались, но, похоже, держались не очень уверенно.

— Сэр, мы идем как посланцы, — произнес один, — чтобы выставить наши условия.

— Да?! — в голосе охотника проскользнули нотки иронии. — С каких это пор 
трусливые зайцы прерий приходят к гризли, чтобы приказывать ему?

Сравнение, которым он воспользовался, было вовсе не преувеличенным, ибо 
огромный, широкий и сильный вестмен возвышался над трампами, как скала; его 
взгляд прожигал бандитов насквозь, заставляя невольно отступить назад.

— Мы не трусливые зайцы, сэр! — произнес один.

— Нет? Ну, тогда, пожалуй, вы койоты с поджатыми хвостами, которые решили 
полакомиться падалью. Вы выдаете себя за парламентеров, но на самом деле вы 
грабители, воры и убийцы — люди