желую двустволку, к цевью которой для удобства переноски был привязан длинный 
топор. Черная густая окладистая борода почти полностью скрывала лицо, оставив 
на обозрение лишь глаза, нос и малую часть щек. Его голову прикрывала давно 
вылинявшая бобровая шапка, которая была настолько деформирована, что 
представить ее первоначальный вид и оценить возраст было гиблым делом. Куртка и 
штаны пассажира были сшиты из прочного серого сукна. За широким поясом торчали 
два револьвера, нож и куча всяческих мелочей, далеко не лишних для настоящего 
вестмена [4 - Житель Дикого Запада, обычно — охотник или бродяга.].

Оплатив проезд, высокий брюнет окинул палубу беглым, но цепким взглядом. Хорошо 
одетые каютные пассажиры его не заинтересовали, а вот подвыпившие бродяги, 
возжелавшие осмотреть вновь прибывших и даже забросившие ради этого кости, 
привлекли его внимание. Едва заметив Полковника, он тут же перевел взгляд 
дальше, словно ничего особенного не произошло. Через секунду бородач с 
ворчаньем наклонился, чтобы подтянуть отвернутые прежде голенища высоких сапог. 
«Пусть меня сожрут заживо, если это не Рыжий Бринкли! Эта встреча кроме 
неприятностей ничего не сулит. Надеюсь, он не узнал меня», — мелькнуло в голове 
чернобородого.

В свою очередь, тот, о ком шла речь, тоже не обошел вниманием нового пассажира. 
Тихим голосом он обратился к своим спутникам:

— Взгляните-ка на этого черного верзилу! Кто-нибудь его знает?

Никто не ответил.

— Ну, должно быть, я встречался с ним когда-то, но помню лишь, что встреча не 
была приятной.

— Тогда и он должен тебя узнать, — вставил один из игроков. — Он посмотрел на 
нас, но тебя вроде не приметил.

— Хм! Может, еще вспомню. А лучше, я сам спрошу, как его зовут. Когда я слышу 
имя, тотчас вспоминаю о человеке. Лицо я еще могу забыть, но имя — никогда! 
Давайте-ка выпьем с ним по стаканчику!

— Если он захочет.

— Не захочет? Пусть попробует отказаться! Тот, кто здесь, в этих краях, 
предлагает выпить и получает отказ, имеет полное право ответить ножом или пулей.
 Даже если он прикончит оскорбившего, никому до него дела не будет.

— Этот парень не из тех, кто пляшет под чужую дудку.

Полковник усмехнулся пьяной улыбкой:

— Тьфу! Поспорим?

— На спор — так на спор! А ну, давай об заклад! — раздался гул оживленных 
голосов. — Кто проигрывает — платит каждому тремя стаканами!

— Согласен, — бросил Полковник.

— Я тоже, — добавил кто-то, — но чтобы отыграться! Три капли и три стакана!

— С кем?

— Ну, сначала с твоим бородатым знакомцем. Потом с одним из тех джентльменов, 
которые глазеют на берег — вон с тем длинным парнем, к примеру, чья голова 
торчит над всеми, как маяк в море. А напоследок — с краснокожим, поднявшимся на 
борт вместе с юнцом. Или ты не хочешь с ним связываться?

Все захохотали в ответ, но Полковник, презрительно ухмыльнувшись, несколько 
по-детски возразил:

— Мне бояться этого красного шута? Тьфу! Скорее уж тогда того великана, к 
которому ты меня отсылаешь. Черт, должно быть, он силен! Хотя, как правило, 
такие гиганты не очень-то смелы. Его наряд говорит о том, что он салонная 
пташка и понятия не имеет о таких людях, как мы. Ладно, по рукам! По одному 
дринку [5 - Напиток (преимущественно спиртной), а также порция, стакан этого 
напитка (англ.).] с каждым из троих. А теперь за дело!

Последние слова Полковник произнес так громко, что практически все пассажиры 
могли их услышать. Каждый американец, а тем более вестмен, хорошо знает 
значение слова «дринк», особенно когда его произносят так громко и угрожающе, 
потому взгляды присутствующих тотчас обратились на Полковника. Видя, что он и 
его друзья пьяны, никто из пассажиров не сошел с места, ожидая веселой развязки 
и желая узнать, кто же те трое, о которых шла речь.

Наполнив стакан, Полковник подошел к чернобородому, который находился 
неподалеку, и произнес:

— Добрый день, сэр! Я хотел бы преподнести вам этот стаканчик,