не ведаете, что творите! А ну 
повторите-ка, что вы там пролаяли!

— Спокойно, я только выполнил свой долг! Я всего лишь проводник поселенцев, 
которые мне доверили свои жизни. Они из Германии и не говорят по-английски. Все,
 что вы сейчас слышали, я передал вам от их имени. Теперь я могу идти. Я скаут, 
а не погонщик волов. Что будет дальше — им самим решать.

Сказав это, проводник неожиданно развернулся и исчез. По его мнению, он 
поступил правильно. Кто он? Просто наемник, выполняющий указанную работу, за 
что ему и платят. Собственно, он и так уже сделал немало, рискнув бросить 
обвинение в лицо опасным вооруженным людям. Немцы, вероятно, полагали, что 
скаут сам разрешит проблему, поскольку продолжали беспомощно чего-то ждать, 
даже когда скаут удалился.

Первым обрел дар речи старый Шмидт. Он обратился к Сэму Хокенсу, продолжавшему 
спокойно трапезничать со своими друзьями, не обращая никакого внимания на 
происходящее:

— Герр Фальке, вы слышали, что сказал наш проводник?

— Да уж… — ответил малыш с куском мяса во рту.

— Мы так и не поняли: сказал ли он этим людям, что они воры?

— Да.

— А что было дальше?

— Дальше? Хм, дальше он ушел.

— Черт возьми! Думаете, я просто так оставлю моего быка?

— Вы его уже оставили, если не ошибаюсь.

Шмидт насторожился, обратив внимание на последние слова старика-вестмена. Затем 
он продолжил:

— За такое надо наказывать!

— Кто этим займется?

— Суд. Я должен получать возмещение ущерба!

— От кого?

— От этих мерзавцев!

— Так и обращайтесь в суд или к самим мерзавцам.

— Я не понимаю английского!

— Вы ничего не решили бы, даже если понимали бы его.

— Так помогите мне! Вы немец, стало быть, земляк… и… и просто обязаны 
позаботиться о своих.

— Обязан? Какую помощь вы ждете от клоуна? Если бы вы последовали моему совету, 
поставили бы правильно фургоны и спокойно охраняли бы ваш скот, никакого вола у 
вас никто не украл бы. Ничем не могу вам помочь, ничем!

— Но сидеть здесь, вместе с мошенниками, и уплетать украденное жаркое… Разве 
это по-божески?

— Я сейчас ем, потому что меня они пригласили отужинать, если не ошибаюсь.

Шмидт снова насторожился, услышав последнюю фразу. Со злостью ткнув прикладом 
ружья в пол, он крикнул:

— Тогда спасибо вам за солидарность, а я помогу себе сам!

— С чего начнете?

— Заставлю их заплатить! Нас четверо, и у нас есть ружья…

— А их двенадцать, — перебил его Хокенс. — Все обращаются с оружием не хуже 
вашего. Не делайте глупостей! Вола уже не воскресить!

— Знаю, ну а деньги?

— У этих людей нет никаких денег, и даже если у них есть что-нибудь, силой вы 
от них ничего не добьетесь.

— А хитростью?

— Вы не тот человек. Медведю не стать лисой, а рохле — хитрецом, если не 
ошибаюсь.

Шмидт хотел было грубо ответить, но последние слова Хокенса заставили его 
отказаться от этого намерения. Он быстро спросил:

— «Если не ошибаюсь»? Вы сказали это уже три раза. Вас действительно зовут 
Фальке?

— Да, если не о