самих.
 Не только им, но и нам уготована бойня. Мы знаем это!

— От кого? — глаза Черномазого блеснули.

— Разве вчера вечером То-Кей-Хун и Тусага Сарич не были с тобой? Разве вы не 
обговорили все, что должно произойти? Разве оба Энтерса не сидели рядом?

Последняя фраза была непростительной ошибкой. Последствия сказались тут же. 
Черномазый сунул руку за пазуху. Выпрямившись во весь свой гигантский рост, он 
окинул нас презрительным взглядом и сквозь зубы процедил:

— Значит, предали? Но это вам ничего не даст. Все будет так, как мы решили!

Душенька поспешила ко мне. Ей показалось, что я в опасности. Оба Энтерса тоже 
приблизились к нам. Теперь они находились почти рядом с Черномазым. Тот с 
ненавистью взглянул на них.

— Я знаю, кто выдал! Вы оба! Вожди никогда бы ничего не рассказали. Собственно, 
я должен пристрелить вас на месте, но я это успею. Вон там стоит чужак, этот 
немецкий пес, со своей скво, которую я и продырявлю первой…

В один миг он вынул револьвер, но в ту же секунду его схватили оба Энтерса, не 
давая выстрелить. Олд Шурхэнд и Апаначка тоже вытащили револьверы. Не успел я и 
рта раскрыть, как Душенька шагнула вперед, чтобы прикрыть меня, но я отодвинул 
ее в сторону с криком:

— Никаких глупостей!

Черномазый был силен, и Энтерсам пришлось туго.

— Тебе не выстрелить в Олд Шеттерхэнда! Стреляй в меня! — кричал в ярости 
Гарриман Энтерс.

— Только не в эту женщину! — вторил ему брат, изо всех сил пытающийся удержать 
бандита.

Но тому все-таки удалось освободить правую руку.

— Ну ладно, — пробормотал он, — сначала вы вдвоем! А потом уж эти…

Грохнули выстрелы. В этот же момент прогремели еще два — и две пули поразили 
гиганта в голову. Он рухнул вместе с обоими Энтерсами, у которых на одежде 
выступили кровавые пятна. Душенька склонилась над Зебулоном, я — над Гарриманом.
 Раны обоих оказались смертельными. Гарриман все же еще раз открыл глаза.

— Я был вашим «Виннету»… с того вечера на Наггит-циль, — прошептал он, 
обращаясь к Душеньке. — Вы меня простили?


— Да, да! — воскликнула она, заливаясь слезами.

— А моего отца?

— Тоже!

— Тогда… тогда я умру… с радостью… — Последние слова он только прошептал.

Зебулон лежал тихо, но его закрытые веки подрагивали. Вдруг он открыл глаза, 
приподнялся на локте, взглянул на рыдающую Душеньку и спросил, как мне 
показалось, совершенно спокойно:

— Вы плачете, миссис Бартон? Я счастлив! — Он улыбнулся и из последних сил 
прижал ее руку к губам.

— Прочтите потом имя под моей звездой Виннету! — попросил он, застонав от боли.

Она кивнула в знак согласия.

После короткой паузы он продолжал, но уже тише:

— Вы думаете, что… мой отец… он спасен?

— Думаю, что да, — ответила она.

— Тогда… слава Богу… все это не зря… не зря…

Силы покинули его…

— Неужели все это должно было произойти? — всхлипнула Душенька, взглянув на 
меня.

— Нет! — ответил я почти гневно.

— Этого не должно было быть, — подтвердил Олд Шурхэнд с горестным вздохом. — Мы 
могли избежать такого исхода! Но оказались слишком безрассудными. Это наша вина.


— Как и в прежние времена, — не смог воздержаться я от упрека. — Что же теперь? 
Вы полагаете, с заговором рабочих покончено вместе со смертью их вожака? А не 
заставит ли его смерть выступить их еще раньше?

— Хм, — см