вестмен.
— Кто? — спросил я.
— Геллер!
— Поздравляю вас. И кто же его схватил?
— Никто. Его ранили, и он не смог бежать. Странная штука — восьмерым бандитам 
пуля попала в одно и то же место, в бедро. Они как упали, так и остались лежать 
там, где их настигла пуля.
— Действительно странно, Фред.
— Представьте себе, ни один из раненых оглала не захотел сдаться живым, а эти 
восемь негодяев умоляли пощадить их.
— Их раны опасны?
— Пока неизвестно. У нас не было времени осмотреть их. Но почему вы сидите 
здесь? Пойдемте! Как мне кажется, мы преподнесли краснокожим хороший урок. Ушли 
человек восемьдесят из двухсот, не больше.
— Чему же вы радуетесь, Фред? Сто с лишним убитых — это ужасно!
— Но ведь они сами виноваты. Надеюсь, их племя теперь образумится.
К полудню на поезде прибыл врач, который осмотрел и перевязал раненых. Рана 
Геллера распухла, началось заражение крови. Узнав о том, что надежды на 
выздоровление пет, он даже не пытался притворно раскаяться, чтобы смягчить 
наказание. Уокер, не спускавший с Геллера глаз, после визита врача влетел ко 
мне в комнату как пуля.
— Чарли, вставайте! В дорогу! — крикнул он. На лице его читалась крайняя 
тревога.
— Куда?
— В Хелльдорф.
Его слова пронзили мое сердце страшной догадкой.
— Зачем?
— Оглала хотят напасть на поселенцев.
— О Боже! Откуда вам это известно?
— От Геллера. Я разговаривал с полковником и вкратце рассказал ему о чудесном 
вечере, проведенном нами в Хелльдорфе. И тогда Геллер принялся дьявольски 
хохотать и выкрикивать, что для поселенцев больше не будет вечеров — ни 
чудесных, ни отвратительных. Когда я встревожился и стал донимать его вопросами,
 он сказал, что краснокожие нападут на поселок.
— В дорогу, Фред! Разыщите Виннету и ведите сюда наших лошадей, а я тем 
временем поговорю с Геллером сам.
Войдя в дом, где лежали раненые, я увидел, что У изголовья Геллера стоит 
полковник. Главарь шайки, смертельно бледный, лежал на окровавленном одеяле. 
Его тяжелый взгляд сверкал ненавистью и презрением ко всем, кто оставался жить.
— Как ваше настоящее имя: Роббинс или Геллер?
— А вам-то какое дело? Убирайтесь вон отсюда. Кто вам дал право тревожить 
умирающего дурацкими вопросами?
Честно говоря, я был уверен, что он не захочет говорить со мной, поэтому 
следовало избрать другую тактику: попытаться вывести его из себя.
— У меня больше прав говорить с вами, чем у кого бы то ни было, — твердо 
ответил я, выдерживая его взгляд. — Это я выпустил роковую для вас пулю.
Глаза его широко раскрылись, казалось, еще немного, и они выскочат из орбит. 
Смертельно бледное лицо покраснело от прилившей крови, старый шрам на лбу 
вздулся.
— Ты лжешь! — рявкнул он в бешенстве и принялся сыпать столь грязными 
ругательствами, что я не решаюсь воспроизвести их.
— Я не хотел убивать вас, — ответил я, с трудом сохраняя спокойствие. — Узнав 
потом, что ваша рана смертельна, я почувствовал угрызения совести и пожалел вас.
 Но теперь вижу, что вы конченый негодяй и мерзавец из мерзавцев, поэтому я 
даже рад, что освободил от вас мир. Совесть моя будет чиста. Ни вы, ни ваши 
сообщники оглала не сможете больше никому навредить.
— Ну уж нет, вы нас еще попомните! — обнажил он в волчьей ухмылке длинные и 
острые зубы. — Посети своих друзей в Хелльдорфе и порадуйся за них.
— Чепуха! Поселок надежно защищен.
— Надежно защищен? Да там не осталось камня на камне. Теперь я жалею, что решил 
сначала напасть на Экоу-Каньон и только потом заняться Хелльдорфом. Ничего, 
здесь нам не повезло, но зато там осечки быть не может. Поселенцы жуткими 
муками заплатят за всех убитых вами оглала и белых.
— Это все, что я хотел узнать от вас. Вы не просто негодяй, мистер Геллер, вы 
глупый негодяй. Мы сейчас же отправляемся в Хелльдорф, чтобы предотвратить 
нападение. А если уже поздно и оглала увели поселенцев с собой, мы освободим их 
из плена. Только благодаря тому, что вы распустили язык, мы спасем честных 
людей.
— Черта вы спасете, а не честных людей! Оглала вытащат из них жилы! — закричал 
он в бешенстве.
Его сообщник, лежавший неподалеку, все время внимательно следил за мной. При 
последних словах Геллера он приподнял голову и произнес:
— Веришь ты ему или нет, Роббинс, а он их действительно освободит. Я его знаю, 
ему и не такое удавалось. Это Олд Шеттерхэнд.
— Олд Шеттерхэнд? — воскликнул умирающий главарь шайки. — Тысяча чертей! Так 
вот почему восемь пуль попали в нас! Чтоб тебе гореть в аду! Чтоб ты…
Я не стал слушать его проклятия, повернулся к нему спиной и покинул дом. 
Полковник Радж вышел вслед за мной и удивленно спросил:
— Так вы Олд Шеттерхэнд?
— Да. Он не ошибся. Я когда-то встречался с этим человеком в прерии, но в то