Карл Май

Виннету

Карл Фридрих Май (нем. Karl May; 25 февраля 1842, Эрнстталь, Саксония — 30 
марта 1912, Радебойль) — немецкий писатель, автор знаменитых приключенческих 
романов для юношества (в основном вестернов), многие из которых экранизированы.
Роман Виннету - это первый роман трилогии:
* Виннету
* Белый брат Виннету
* Золото Виннету



Глава I
ГРИНХОРН

Знаете ли вы, уважаемый читатель, что такое «гринхорн»? Гринхорн — прозвище, 
которым награждают на Диком Западе новичка. «Грин» — по-английски «зеленый», 
«хорн» — «рог». Стало быть, гринхорн — это еще не созревший для настоящей 
мужской жизни субъект, недотепа, рохля, олух, остолоп, молокосос, что там еще… 
одним словом — желторотый, ни на что путное не способный новичок.
Гринхорн — это пентюх, который, тянет руку хозяину, вместо того чтобы 
раскланяться сначала с дамами, и которому даже не придет в голову встать со 
стула в гостиной, когда туда входит леди. Заряжая ружье, гринхорн сначала 
забивает в ствол пыж, потом пулю и только уж потом сыплет порох. Гринхорн 
говорит по-английски до тошноты старательно и правильно, зато от языка 
настоящих янки или ядреного охотничьего жаргона его так коробит, что он, как ни 
бьется, не может запомнить или воспроизвести ни единого слова. Гринхорн 
принимает енота за опоссума, а мулатку не может отличить от квартеронки. Он 
курит сигары и презирает тех, кто жует табак. Получив оплеуху, гринхорн бежит 
жаловаться судье, вместо того чтобы дать сдачи, как это принято у настоящих 
янки. След дикого индюка он принимает за медвежью тропу, а спортивную яхту — за 
пароход с Миссисипи.
На привале гринхорн стесняется положить свои грязные сапоги на колени спутника, 
а суп старается есть бесшумно, вместо того чтобы чавкать, подобно умирающему 
бизону на водопое. Отправляясь в прерию, гринхорн берет с собой губку величиной 
с тыкву и добрых десять фунтов мыла, зато компас, прихваченный им в последний 
момент, показывает через три дня все, что угодно, только не север. Он с умным 
видом запишет восемьсот индейских слов, а при встрече с первым же краснокожим 
обнаружит, что отослал свои записи домой — вместо письма, которое так и 
осталось лежать у него в кармане. Гринхорн покупает порох, а когда пытается 
выстрелить, обнаруживает, что ему подсунули толченый уголь. Гринхорн в течение 
десяти лет изучал астрономию, но даже если бы он так же долго смотрел в небо, 
все равно не смог бы определить, который теперь час.
Гринхорн так неловко засовывает нож за пояс, что тот при каждом движении 
впивается ему в бедро. Пламя разведенного им костра взметается выше макушек 
деревьев, а гринхорн потом ломает голову, как это индейцам удалось напасть на 
его след. Словом, гринхорн есть гринхорн. Я сам был когда-то точно таким же 
желторотиком, только не надо думать, будто мне приходило в голову, что эта 
малоприятная кличка относится и ко мне тоже! Одна из отличительных черт 
гринхорнов именно в том и состоит, что они считают неопытными кого угодно, 
только не самих себя. Как раз наоборот мне казалось, что я весьма умудренный и 
опытный человек. Еще бы, ведь я получил высшее образование и никогда не боялся 
экзаменов. Будучи молод, я еще не понимал тогда, что настоящим университетом 
может быть одна лишь жизнь, ибо она заставляет своих учеников сдавать экзамены 
ежедневно и ежечасно.
Врожденная жажда приключений и желание обеспечить свое будущее привели меня за 
океан, в Соединенные Штаты Америки, где расторопному молодому человеку в то 
время было легче пробиться в жизни, чем теперь. Не брезгуя никакой работой, я 
вскоре поднакопил денег, обзавелся всем необходимым и, полный радостных надежд, 
приехал в Сент-Луис.
Здесь судьба свела меня с семьей, у которой я нашел кров и работу в качестве 
домашнего учителя. В этом доме часто бывал мистер Генри, оружейник, 
отдававшийся своему ремеслу со страстью артиста и называвший себя с 
патриархальным достоинством «оружейных дел мастером».
Это был добрейший души человек, хотя внешность и поведение никак не 
соответствовали внутреннему строю его натуры. По виду чудак и оригинал, он был 
неразговорчив и угрюм и, кроме упомянутой семьи, ни с кем больше не общался. С 
клиентами особо не церемонился, и лишь первоклассное качество изделий мистера 
Генри заставляло их заходить в его магазин.
Семья мистера Генри погибла в результате какого-то ужасного события. Он никогда 
об этом не говорил, но по некоторым намекам я догадался, что его жену и детей 
убили во время одного из вооруженных налетов. Этот страшный удар, по-видимому, 
и стал причиной замкнутости и суровости мистера Генри. Вероятно, он даже не 
замечал, насколько бывал резок с окружающими, оставаясь в глубине души добрым и 
мягким.
Мне не раз доводилось видеть, как у него навертывались слезы на глаза, когда я 
рассказывал ему о родине и соотечественниках, к которым я был и остаюсь 
привязан всем сердцем.