— Как это так? — спросил удивленный Инчу-Чуна.
— Мы были готовы сдаться вам без боя, мы не хотели драться с апачами, но ваши 
воины не слушали наших слов. Они напали на нас и убили бы, и мы вынуждены были 
обороняться. Но ты спроси у них, ранили ли мы кого-нибудь, и не странно ли это, 
если бы нашим желанием было убить вас? Мы старались быть в стороне, чтобы 
никому не причинить зла. Но тут появился ты и набросился на меня и тоже не 
слушал моих слов. Мне пришлось защищаться, и хотя я мог убить, всего лишь 
оглушил, потому что я твой друг и не хотел лишать тебя жизни. Тут подбежал 
вождь кайова, Тангуа, чтобы снять с тебя скальп. Я не дал, он накинулся на меня,
 и в схватке я победил. Инчу-Чуна, я сохранил тебе не только жизнь, но и скальп.
 Потом…
— Этот паршивый койот врет, будто у него сто языков! — в бешенстве крикнул 
Тангуа.
— Это действительно ложь? — спросил Виннету у Тангуа.
— Да. А мой красный брат Виннету сомневается?
— Когда я прибежал, ты лежал неподвижно, и отец мой тоже. Это правда. Пусть 
Сэки-Лата продолжает.
— Я свалил Тангуа, чтобы защитить Инчу-Чуну, и тут подоспел Виннету. Я не 
заметил его и получил удар прикладом, к счастью, не по голове. Мы с Виннету 
боролись, он поранил мне рот и язык, тем самым лишив меня возможности сказать, 
что я его брат и друг. Я был ранен в лицо, спину, правая рука у меня не 
двигалась, а все-таки я победил его. Он и Инчу-Чуна лежали без сознания — я мог 
их убить, но не сделал этого.
— Ты, несомненно, сделал бы это, но воин апачей ударил тебя прикладом и помешал 
тебе, — сказал Инчу-Чуна.
— Нет, я не собирался делать этого. Разве трое бледнолицых, которые, связанные, 
стоят рядом со мной, не сдались вам добровольно? Разве они поступили бы так, 
будь они вашими врагами?
— Они поступили так, зная, что им от нас не уйти. А тебе я бы поверил, но ты 
говоришь неправду, будто вынужден был оглушить Виннету в первой схватке!
— Я был вынужден!
— Почему?
— Вы оба смелые воины и сражались бы не на жизнь, а на смерть. Вас могли ранить 
или убить. Мы хотели сохранить вам жизнь, поэтому я оглушил Виннету, а тебя 
победили мои белые друзья. Я надеюсь, ты мне веришь!
— Это ложь, наглая ложь! — крикнул Тангуа. — Я подошел тогда, когда он оглушил 
тебя. Не я, а он собирался снять скальп с тебя. Я попытался помешать, и тогда 
он ударил меня кулаком, в который вселился Злой Дух. Перед ним никто не устоит.
Я повернулся к нему и грозно сказал:
— Ты прав, никто не устоит. Я кулаком бью потому, что хочу избежать 
кровопролития. Но недалек тот час, когда я буду сражаться с тобой, и на этот 
раз — с оружием в руках. Тот бой будет кровавым. Запомни, что я сказал!
— Ты собираешься сражаться со мной? — издевательски рассмеялся Тангуа. — Тебя 
сожгут, а пепел развеют по ветру!
— Ошибаешься! Я буду свободен и отомщу за оскорбление.
— Ты сказал! Пусть сбудутся твои слова! С радостью сражусь с тобой и убью, как 
бешеного койота!
Эту словесную перепалку прервал Инчу-Чуна, обратившись ко мне:
— Сэки-Лата очень самоуверенный человек. Он получит свободу? Столько обвинений 
против него, и если одно из них можно опровергнуть, это не повлияет на его 
судьбу. Твоим словам мы не верим, надо доказать их.
— Разве не я оглушил Рэттлера, когда он стрелял в Виннету, а попал в 
Клеки-Петру? Это не доказательство?
— Нет. Ты мог поступить так из других побуждений. Хочешь еще сказать 
что-нибудь?
— Сейчас нет, может быть, потом.
— Говори сейчас, потом будет поздно.
— Нет, сейчас нет. Но если потом я захочу говорить, вы выслушаете меня, потому 
что Шеттерхэнд не тот человек, которого можно не слушать. Сейчас я буду молчать.
 Мне интересно узнать ваш приговор.
Инчу-Чуна отвернулся от меня и подал знак рукой. Из полукруга выступили 
несколько воинов и уселись вместе с тремя вождями. Начался совет. Тангуа 
прикладывал все усилия, чтобы ухудшить наше положение. Мы тем временем получили 
возможность перекинуться парой слов.
Начал Дик Стоун:
— Интересно, что они придумают. Ничего хорошего я от них не ожидаю.
— Да уж, — заметил Билл Паркер, — головы нам не сносить.
— Как пить дать! — согласился с ними Сэм Хокенс. — Эти типы ничему не верят, 
хоть из кожи лезь, а невиновность не докажешь. Вообще вы неплохо выступили, 
сэр! Меня удивил Инчу-Чуна.
— Почему? — спросил я.
— Разрешил вам столько болтать, а мне сразу затыкал рот, как только я его 
открывал.
— Болтать? Вы это серьезно, Сэм?
— Разумеется.
— Вы очень любезны!
— Болтовней я называю всякую пустую говорильню, что толку от нее? А результат у 
вас и у меня — нулевой.
— Я другого мнения.!
— На что вы надеетесь?