работой конторы, и я тоже смог вступить в разговор, ибо он касался предметов 
мне более знакомых, чем, к примеру, сугубо американские проблемы, в которых я в 
то время разбирался мало.
Видимо, Генри очень интересовался геодезией. Вникая во все мелочи, он незаметно 
втянул в разговор и меня, задавая разные вопросы. Я объяснил назначение 
некоторых инструментов, оказавшихся под рукой, и показал, как чертят карты и 
планы. Нет, тогда я действительно был еще гринхорном и ни о чем не догадывался. 
Лишь когда я заметил, что присутствующие джентльмены подают оружейнику какие-то 
таинственные знаки, я заподозрил подвох и поднялся со стула, тем самым давая 
Генри понять, что мне пора. Генри распрощался с хозяевами, и мы вышли, 
провожаемые еще более дружелюбно, чем были встречены.
Отойдя довольно далеко от конторы, Генри остановился и, положив мне руку на 
плечо, сказал:
— Сэр, мой юный друг! Какое же удовольствие вы мне доставили сегодня! Я горжусь 
вами!
— Но почему?
— Вы превзошли данные мной рекомендации и ожидания этих джентльменов!
— Рекомендации? Ожидания? Не понимаю.
— И не надо. Все очень просто. Вы недавно говорили, что разбираетесь в геодезии.
 Чтобы убедиться, не хвастовство ли это, я привел вас к своим друзьям. И вы с 
честью выдержали экзамен.
— Хвастовство? Мистер Генри, если вы думаете, что я способен на хвастовство, то 
наша дружба кончена.
— Не глупите! Не лишите же вы старика удовольствия видеть юношу, так похожего 
на его сына! Кстати, вам удалось еще раз побывать у торговца лошадьми?
— Я хожу к нему каждое утро.
— И объезжаете пегого жеребца?
— Да.
— Выйдет толк из этого коня?
— Выйти-то выйдет, но сомневаюсь, справится ли с ним тот, кто его купит. Он 
привык ко мне и других будет сбрасывать.
— Рад, очень рад, конь, видно, хочет носить на себе гринхорна вроде вас. 
Послушайте, давайте свернем вот в эту боковую улочку, я знаю здесь отличный 
ресторан, с хорошей кухней и прекрасными напитками. Должны же мы отметить такое 
событие, как успешно сданный экзамен!
Я не верил собственным ушам: всегда сдержанный, нелюдимый, Генри вдруг захотел 
пообедать в ресторане! Он весь преобразился: был необычайно оживлен, голос 
зазвучал громче и радостнее. Но при чем тут экзамен? Это слово меня озадачило, 
впрочем, я не придал ему особого значения…
С этого самого дня Генри навещал меня ежедневно и обращался со мной как с 
единственным другом, с которым вскоре должен расстаться, что, однако, не мешало 
ему бесцеремонно ставить меня на место, как только я, по его мнению, заносился.
В это же время я начал замечать, как изменилось отношение ко мне и в семье, где 
я давал уроки. Родители стали предельно внимательны, а дети старались всячески 
проявлять свою привязанность и любовь. Порой я ловил на себе их взгляды, смысл 
которых был мне непонятен, ибо в них сквозило нечто вроде затаенной грусти.
Однажды, кажется, недели три спустя после нашего визита к геодезистам, хозяйка 
дома попросила меня вечером никуда не уходить, а остаться поужинать с ними, в 
кругу семьи. К ужину ожидались сэр Генри и еще двое джентльменов, один из 
которых был некто Сэм Хокенс, известный в этих краях вестмен.
Мне, впервые попавшему на Дикий Запад, это имя ничего не говорило, но я был рад 
познакомиться с таким знаменитым охотником-следопытом.
Я был своим в этом доме, поэтому не стал дожидаться назначенного часа и 
спустился в столовую немного раньше. Каково же было мое изумление, когда я 
увидел торжественно накрытый стол. Пятилетняя малышка Эмми, пользуясь тем, что 
в столовой никого не было, вылавливала пальчиками ягоды из компота. При моем 
появлении она смутилась, отдернула руку от вазы и вытерла ее о свои светлые 
волосики. Я погрозил ей, а она, подскочив ко мне, обвила мою шею ручонками. 
Желая загладить свою вину, девочка выдала мне то, что составляло тайну 
последних дней. Ее горячий шепот обжигал мне ухо. Сперва мне показалось, что я 
неправильно понял, и переспросил, но она радостно подтвердила:
— Да, да, это прощальный ужин в вашу честь!
Прощальный ужин в мою честь?! Да возможно ли такое? Нет, девочка определенно 
что-то путает.
Тут в соседней комнате послышались голоса — прибыли гости, и я вышел 
поздороваться с ними.
Все трое пришли точно к назначенному часу. Генри представил меня мистеру Блэку, 
невзрачному на вид, слегка неуклюжему юноше, а затем подвел к следопыту Сэму 
Хокенсу.
Так это и есть следопыт? Наверняка я выглядел сущим невеждой, когда с 
удивлением уставился на него. Да и было чему удивляться — подобного до сих пор 
я не встречал, хотя позже мне доводилось видеть и более удивительные вещи.
Передо мной стоял странный персонаж, впечатление от которого усиливалось еще и 
тем, что он заявился в гости, словно только что вышел из лесу — в потертой 
шляпе и с ружьем в руках.
Он являл собой незабываемое зрелище: из-под грустно повисших полей фетровой 
шляпы неопределенного цвета и возраста торчал флюгером нос необыкновенных 
размеров, а с давно не бритой физиономии поглядывали маленькие умные глазки. 
Быстро перебегая с предмета на предмет, они наконец остановились на мне с 
выражением озорной плутоватости. Следопыт разглядывал меня с нескрываемым