Быть может, вновьпридет он.

«Гамлет»
73



—
Может быть, это предостережение, данное из милосердия? — вопросил Пуританин, 
при всех обстоятельствах склонный верить в сверхъестественные проявления заботы 
Провидения, с торжественностью, которая не замедлила произвести впечатление на 
большинство слушателей. — История наших колоний полна свидетельства таких 
милосердных вмешательств.

— Будем считать, что это так, — отвечал незнакомец, ибо вопрос, видимо, 
адресовался прежде всего ему. — Первым делом следует выяснить, на какую 
опасность это указывает. Пусть молодой человек по имени Дадли поможет мне, как 
сильный и смелый мужчина, а потом доверьте мне раскрыть смысл этих частых 
сигналов раковины.
— Смиренный, ты же не покинешь нас первым еще раз! — воскликнул Марк, 
удивленный не меньше, чем Контент и Руфь, причем последняя прижала к себе свое 
маленькое подобие, словно одно это предположение заставило ее представить себе 
впечатляющую картину сверхъестественной опасности.
— Неплохо будет зрело обдумать этот шаг, прежде чем идти на такое рискованное 
приключение.
— Лучше, чтобы это был я, — заявил Контент, — ибо мне знакомы сигналы леса и 
все обычные свидетельства присутствия тех, кто может желать нам зла.
— Нет, — возразил тот, кого впервые назвали Смиренным — прозвищем, подсказанным 
религиозным энтузиазмом тех времен и принятым им как признание готовности 
склониться перед неким особым Промыслом Провидения. — Это будет моим служением. 
Ты — муж и отец, и многие смотрят на твою безопасность как на свою скалу земной 
опоры и уверенности, тогда как у меня ни родни, ни… Но не будем говорить о 
вещах, далеких от нашей цели! Ты знаешь, Марк Хиткоут, что я знаком с 
опасностью. Нет нужды просить меня быть осторожным. Идем, смелый житель леса, 
взвали на плечо свой мушкет и будь готов довериться своему мужеству, если 
возникнет причина доказать его.
— А почему не Рейбен Ринг? — поспешил вмешаться женский голос, по которому все 
узнали сестру только что названного юноши. — Он остер на глаз и быстр на руку в 
подобных испытаниях. Разве не стоит подкрепить вашу вылазку таким помощником ?
— Спокойно, милая, — мягко заметила Руфь. — Этим делом распоряжается человек, 
привыкший приказывать. Здесь не нужен советчик с твоим куцым опытом.
Фейс отпрянула в смущении; румянец, покрывавший ее смуглые щеки, обратился в 
краску цвета крови.
Смиренный (мы пользуемся этим прозвищем за неимением какого-либо иного) на 
мгновение задержал изучающий взгляд на лице девушки, а затем, как бы продолжая 
свою мысль, холодно возразил:
— То, ради чего мы идем как разведчики и наблюдатели, может в будущем 
потребовать помощи и этого юноши, но многочисленность выдала бы нас, не была бы 
нам на пользу. Однако, — добавил он, задержавшись уже в дверях и серьезно и 
долго глядя на индейского мальчика, — возможно, там стоит тот, кто мог бы 
основательно просветить нас, пожелай он говорить!
При этом замечании все взоры обратились на пленника. Паренек стоял под этими 
испытующими взглядами с бесстрастным и невозмутимым хладнокровием своей расы. 
Но хотя его глаза смотрели на окружающих надменно и гордо, в них не мерцало 
того стойкого пренебрежения, которое так часто замечалось в его взгляде, когда, 
как он думал, его поведение или личность становились объектом наблюдения тех, с 
кем он имел дело. Напротив, выражение его смуглого лица было скорее дружелюбным,
 чем ненавидящим, а в какой-то момент во взгляде, брошенном им на Руфь и ее 
отпрысков, можно было уловить явное участие. Взгляд, исполненный такого 
значения, не мог ускользнуть от бдительной проницательности матери.
— Мальчик показал себя достойным доверия, — сказала она, — и во имя того, кто 
смотрит в самую суть и знает, что творится в сердце каждого, позвольте ему еще 
раз выйти наружу.
Ее губы сомкнулись, ибо раковина снова возвестила о видимом нетерпении тех, 
кого не хотели впускать. Громкие звуки раковины ударяли по нервам слушателей, 
словно возвещая приход некоего великого и страшного судилища.
Среди этих часто повторяющихся и таинственных звуков один Смиренный казался 
спокойным и неколебимым. Отведя взгляд от лица мальчика, чья голова упала на 
грудь, когда последние ноты раковины отзвучали между строений, он поспешно 
двинулся вслед за Дадли и покинул комнату.
По правде говоря, уединенное расположение долины, темное время суток и характер 
неоднократных помех извне легко могли пробудить глубокую тревогу в сердцах 
далее таких стойких мужчин, как те, что сейчас вышли на открытый воздух, дабы 
разрешить столь мучительные сомнения. Незнакомец, или Смиренный, как впредь нам 
не однажды представится случай называть его, молча направился к той точке 
возвышенности, где не было построек и откуда глаз мог охватить частоколы, 
ограждавшие боковые склоны, и видеть дальше всего того, что позволял обнаружить 
сумеречный и неверный свет.
Это была картина, которая требовала знакомства с жизнью на границе, чтобы 
постоянно смотреть на нее с равнодушием. Огромный, почти нескончаемый и на