хозяйничать в нашей деревне, а легионам грешников привольно чувствовать себя на 
наших полях, и все же Господь вспомнил о своем народе и провел его через 
испытание кровью, столь же опасное, сколь переход избранного им народа через 
воды Чермного моря
119
.


Есть причина печалиться и есть причина радоваться этому проявлению его воли: 
печалиться, что мы заслужили его гнев, и радоваться, что было проявлено 
достаточно искупающей милости, чтобы спасти Гоморру
120
наших сердец. Но я говорю с человеком, искушенным в делах духовных и прошедшим 
школу превратностей мирской жизни, так что нет нужды в дальнейшем разговоре, 
дабы усилить его участие. Поэтому мы обратимся к более безотлагательным и 
мирским делам. Все ли из твоих домочадцев вышли невредимыми из тяжких испытаний 
этого кровавого дня?

— Хвала Господу, что такова была его воля. Не считая скорби, поразившей нас 
трауром по поводу друзей, удар лишь слегка пал на меня и моих близких.
— Ты свое отбыл. Отец не наказывает, пока жива память о прежних наказаниях. Но 
здесь сержант Ринг с сообщением, которое может потребовать твоего мужества и 
твоей мудрости.
Контент обратил свой спокойный взгляд на йомена в ожидании, что тот скажет. 
Рейбен Ринг, человек многих твердых и ценных качеств, вероятнее всего, в тот 
самый момент выполнял бы воинские обязанности мужа своей сестры, владей он так 
же речью. Но его способности выражались скорее в поступках, чем в речах, и 
волна популярности вследствие этого коснулась его меньше, чем это произошло бы 
в обратном случае. Но в данный момент было необходимо преодолеть природную 
неразговорчивость, так что не пришлось долго ждать, пока он ответил на 
вопрошающий взгляд своего командира.
— Капитан знает, как мы отделали дикарей на южном краю долины, и нет нужды 
вдаваться в детали. Двадцать шесть краснокожих убиты в лугах, помимо того, что 
гораздо больше покинули поле на руках своих друзей. Что до наших людей, то есть 
несколько раненых, но все вернулись на собственных ногах.
— Это хорошо, судя по тому, как было дело.
— Еще был отряд, посланный прочесать лес по следам индейцев, — продолжал Рейбен,
 не обратив внимания на то, что его прервали. — Разведчики ходили на дело 
парами, а под конец люди вели поиск поодиночке, и я в том числе. Два человека, 
о которых речь…
— О ком ты говоришь?
— Два человека, о которых речь, — повторил тот, продолжая прямолинейный способ 
изложения событий и явно не считаясь с необходимостью связывать нити своего 
сообщения. — Люди, о которых я говорил святому отцу и лейтенанту…
— Продолжай, — сказал Контент, понимая ход мысли своего земляка.
— После того как один из этих людей расстался с жизнью, я не видел причины 
делать день кровавей, чем он был, тем более что Господь пожелал начать его с 
милосердия, пролив свои щедроты на мой собственный дом. С мыслью, что поступаю 
правильно, я связал второго и отвел в вырубки.
— Ты захватил пленного?
Губы Рейбена едва шевельнулись, еле слышно пробормотав подтверждение. Но 
лейтенант Дадли взял на себя дальнейшие разъяснения, а то, на чем прервал 
рассказ его родственник, позволило сделать это достаточно понятно.
— Как доложил сержант, один из язычников убит, а другой снаружи ожидает решения 
своей судьбы.
— Я полагаю, нет желания причинить ему вред, — сказал Контент, обводя тяжелым 
взглядом своих собеседников. — Нынешняя стычка натворила достаточно в нашем 
поселении. Сержант имеет право требовать как трофей скальп убитого, но к тому, 
кто жив, пусть будет проявлено милосердие!
— Милосердие — это качество небесного происхождения, — заметил Мик Вулф, — и не 
должно извращаться, чтобы не ущемить целей небесной мудрости. Азазель не должен 
восторжествовать, хотя племя наррагансетов следовало бы смести метлой 
истребления. Право, мы согрешающий и впадающий в заблуждения род, капитан 
Хиткоут. И тем больше поэтому необходимо, чтобы мы подчинялись, не противясь, 
внутренним наставлениям, взращенным в нас по милости Божией, дабы указать путь 
нашего долга…
— Я не могу согласиться пролить кровь теперь, когда стычка прекратилась, — 
поспешно прервал Контент. — Хвала Провидению! Мы победили, и пора прислушаться 
к голосу милосердия.
— Таковы заблуждения близорукого ума! — возразил священник, в мутных запавших 
глазах которого блестели отсветы чрезмерно взвинченного и лукавого духа. — Все 
кончилось хорошо, и мы не смеем без смертельной опасности подвергать сомнению 
то, что нам подсказывают небесные щедроты. Но здесь нет речи о том, чтобы 
казнить пленника, ибо он предназначен послужить гораздо более великому делу, 
чем любое, зависящее от его жизни или смерти. Язычник пожертвовал своей 
свободой без особой борьбы, и у него есть предложения, которые могут привести 
нас к выгодному завершению трудов нынешнего дня.
— Если он может помочь в чем-то, что уменьшит гибельность и бесчинства этой 
беспощадной войны, он не найдет более расположенного слушателя, чем я.
— Он заявляет, что способен оказать эту услугу.