сошлись примерно в миле отсюда. Вы встретились как друзья?

— Да, друзья — но спрашиваешь очень много — много похож на скво
note 38
— спроси один раз, потом слушай ответ.

— Ты прав — я буду помнить, что индеец любит делать одно дело, потом — другое. 
Ну, так куда он идет, по-твоему?
— Не знаю — могу угадать — думаю, идет к Черному Дрозду.
— А где Черный Дрозд и что он задумал?
— Опять два вопроса, да? — возразил чиппева с улыбкой, показывая, в знак упрека,
 два пальца. — Черный Дрозд на тропе войны; воин идет по тропе, он берет скальп,
 когда может.

— Да где же он найдет врагов? В наших местах белых почти нет, разве что захожий 
торговец, или траппер
note 39
, или охотник на пчел, или «вояжер».

— Его скальп берет; в войну всякий скальп хорош. Там в Монреале не разбирают. 
Что скажешь про гарнизон в Чикаго?
— Значит, ты думаешь, что Черный Дрозд двинется на Чикаго. В таком случае, 
чиппева, тебе надо обогнать потаватоми, добраться до поста и вовремя 
предупредить об опасности.
— Иду: только съем завтрак. Прямо идти не могу, потаватоми увидит след 
мокасина; надо сбить его со следа.
— Чистая правда; но я полагаю, что тебе ничего не стоит сбить его со следа не 
раз и не два, если понадобится.
В этот момент на пороге хижины появился Гершом Уоринг, зевая во весь рот, как 
гончий пес, и потягиваясь, словно сон его разморил. Увидев его, индеец сделал 
предостерегающий жест и произнес вполголоса:
— Его сердце как — янки или англичанин? — любит Монреаль, да? Скальп сильно 
хорош! Любит король Георг, а?
— Надеюсь, что нет, хотя не уверен. Но этот бледнолицый мало стоит, все равно, 
на чьей он стороне. С него и скальп — снимать не стоит, он не нужен ни 
англичанам, ни американцам.
— Можно продать в Монреале — ты лучше берегись потаватоми. Мне этот индей не 
нравится сильно.
— Ладно, побережемся; да вот и он сам; кажется, готов приняться за завтрак — и 
поскорее в путь.
Во время описанного разговора Бурдон колдовал над своими кухонными горшками и 
успел разогреть всю еду, которая могла бы удовлетворить потребности его гостей. 
Через несколько минут они спокойно завтракали, причем Гершом успел хлебнуть из 
своей фляжки в сторонке, как он думал, незаметно для других. Сделал он это не 
столько по скупости, сколько из опасения, что ему не хватит запасов напитка, в 
некоторой мере ставшего необходимым, пока он не вернется к бочкам, хранившимся 
в его хижине на берегу озера.
Завтрак проходил в почти полном молчании; ведь привычка украшать свои трапезы 
беседой — это плод цивилизации. Когда все встали из-за стола и стало ясно, что 
индейцы готовы отправиться в путь, потаватоми подошел к Бурдону и протянул ему 
руку.
— Бладарю, — сказал он, по-своему сокращая длинное слово, — ужин хорош, сон 
хорош, завтрак хорош. Теперь иду. Бладарю — когда друг придет деревню 
потаватоми, вигвам хорош, двери нет.
— Я тебя тоже благодарю, Большой Лось, — если будешь скоро проходить этой 
дорогой, я надеюсь, зайдешь в мою шэнти и возьмешь все, что тебе нужно, если я 
отлучусь на охоту. Желаю тебе удачи и счастливого возвращения домой.
Затем потаватоми обернулся и сунул руку остальным, распрощавшись с каждым с 
видимым дружелюбием. Бортник заметил, что индейцы не сказали друг другу ни 
слова о том, какой тропой пойдут, но каждый, судя по всему, собирался идти 
своей дорогой, не нуждаясь в спутнике.
Первым ушел Большой Лось. Распрощавшись, потаватоми взял винтовку на сгиб локтя,
 ощупал свой пояс, словно поправляя его, немного одернул легкий летний наряд и 
отправился на юг, через прогалины и почти столь же открытые взгляду рощицы, 
двигаясь с уверенностью, словно его вел инстинкт.
— Идет, как пчела к улью, — заметил Бурдон, когда статная фигура старого дикаря 
скрылась наконец за стволами деревьев. — По прямой к реке Сент-Джозеф, где он 
скоро и окажется среди друзей и родных, не сомневаюсь. Что, чиппева, пора и 
тебе в дорогу, а?
— Теперь пора, — дружески согласился Быстрокрылый Голубь, — скоро приду, поем 
еще меду — принесу сладкие новости, думаю — здесь Канады нету, — указывая 
пальцем на свое сердце, — здесь все янки.
— Доброго пути, чиппева, храни тебя Бог. Лето нам предстоит неспокойное, и я 
еще надеюсь услышать твое имя в военное время — как имя вождя, не знающего 
страха.
Быстрокрылый взмахнул рукой, бросил взгляд, в котором дружелюбие смешалось с 
пренебрежением, в сторону Склада Виски и стремительно двинулся в путь. Двое 
белых, оставшиеся у курящегося очага, заметили, что он выбрал направление к 
озеру, почти под прямым углом к выбранному потаватоми. Они заодно обратили 
внимание, что молодой индеец движется едва ли не вдвое быстрее, чем пожилой его