их богам. Но и подобное путешествие невозможно предпринять в компании женщин, 
особенно сейчас, когда они окружены враждебными индейцами, известными своей 
прозорливостью и упорством. Они вмиг обнаружат след беглецов, а идти по нему 
отряд молодых воинов будет в два раза быстрее, чем способна передвигаться 
Марджери.
Вопреки возражениям Быстрокрылого Голубя, Бурдон связывал все свои планы с 
рекой Каламазу. Он припомнил ходячее выражение «Вода не хранит следов» и 
вознадеялся, что им удастся, плывя по реке, войти в озеро, где, казалось ему, 
они будут в сравнительной безопасности. Оба каноэ — его и Гершома — достаточно 
вместительны, хорошо оснащены и в летний сезон вполне подходят для плавания в 
этих водах. Если он окончательно остановится на этом маршруте, то немаловажно 
будет опередить индейцев в самом его начале на несколько часов, а пока 
необходимо утаивать свои намерения и держать Питера в заблуждении.
— Хорошо, допустим, мой брат пойдет этим путем, — ответил вождь с ледяным 
спокойствием, будто бы не подозревая никакой хитрости. — Скажу ему «прощай». 
Сегодня мой брат научит индеев, как искать мед. Индей станет ему хорошим другом.
 И может помогать моим бледнолицым братьям вернуться в их страну. Лучше для 
всех, если сюда вообще никто не приходить.
На этом разговор до поры до времени закончился. Питер вообще не отличался 
словоохотливостью и, если его не понуждала к разговору определенная цель, 
предпочитал молча предаваться наблюдениям. В течение следующего часа обитатели 
Медового замка были заняты обычными утренними делами, в том числе едой, во 
время которой и было решено, не откладывая в долгий ящик, всем отправиться на 
встречу с вождями, где Бурдон преподаст уроки своего ремесла.
Когда маленькая компания вышла из ворот крепости, природа излучала мир и покой, 
пленительные для человека, не сведущего в политической жизни Американского 
континента и не подозревающего о присутствии поблизости множества дикарей. 
Небесное светило с редкостной щедростью залило землю своим сиянием. Прогалины, 
поляны, рощицы и даже глухие лесные чащобы купались в его тепле, какое обычно и 
на сорок третьей широте бывает в более мягкое время года. Даже птицы радовались 
прекрасному утру; оглашая воздух щебетом и пением, они с необычайной живостью 
носились между дубами. Природа, как правило, во всех своих проявлениях 
обнаруживает чрезвычайную гибкость в умении приспособиться к окружающим 
условиям ради основной своей цели. Птицы, к примеру, встречаются в лесах, в 
прериях, на еще не освоенных прогалинах Запада (причем в бесчисленном множестве,
 особенно те виды, которые держатся стаями и высоко ценят безопасность еще не 
обжитых — человеком, разумеется, — районов), и всюду, подчиняясь велению 
инстинкта, они строят себе гнезда и выполняют свое предназначение — выводят 
потомство. Мириады голубей, уток, гусей и т. д. водятся в девственных лесах, но 
и в более людных местах селятся пернатые — общительная дружелюбная малиновка, 
маленький сладкоголосый королек, дрозд, жаворонок, ласточка и остальные 
крылатые малютки, порхающие вокруг наших домов и полей и посланные Провидением 
как будто специально для того, чтобы утром и вечером их песни звучали в наших 
ушах похвалой Всевышнему. Тут следует заметить, что, по мнению жителей Старого 
Света, американские птицы в сравнении с европейскими просто немы.
Это суждение, возможно, справедливо, да и то лишь отчасти, применительно к 
птицам, которых по праву называют лесными, — они чаще всего как бы перенимают 
сумрачный характер своей родной обители, погруженной обычно в торжественную 
тишину. Но этого никак не скажешь о пернатых, населяющих наши поля, открытые 
местности и сады; каждая из этих птиц поет ничуть не хуже своих собратьев в 
Европе и, вознося хвалу Богу, неустанно повторяет сложнейшие рулады и отдельные 
звуки, услаждающие наш слух. Существует даже большой отряд певчих пташек, 
которые обладают подражательной способностью и воспроизводят любые звуки, 
вплоть до издаваемых четвероногими, причем воспроизводят не дисгармонично, как 
это делают попугаи, а богатым контральто, трелями со всеми прелестными 
интонациями, присущими самым одаренным представителям пернатых. Не будет 
преувеличением утверждать, что один американский пересмешник может перепеть 
всех птиц Европы, вместе взятых.
Сегодня утром казалось, будто все птахи, разыскивавшие пропитание вблизи 
Медового замка, взлетели в воздух специально для того, чтобы проводить компанию,
 отправившуюся на охоту за пчелами. Впереди, естественно, шагал Бурдон, за ним 
следовали миссионер и капрал, а также Марджери: до сих пор ей не удавалось 
увидеть Бурдона за его поразительным занятием. Гершом с женой остались дома — 
готовить обед. Ну а чиппева, верный своему долгу, обвешался всем необходимым 
снаряжением и опять собрался идти на охоту. Она занимала все его время, такое у 
всех складывалось впечатление; на самом деле и оленины и медвежатины было в 
доме полным-полно, и его рвение, не вызванное крайней необходимостью, было 
скорее показным. Потому что более половины времени, что он проводил в лесу, 
чиппева занимался наблюдениями, плодом которых и явились его советы другу 
бортнику, призывавшие того к бегству. Если бы Быстрокрылый Голубь лучше понимал 
Питера и имел бы более четкое представление о масштабах его планов 
искупительной мести, вряд ли он испытывал бы такое беспокойство и считал, что 
Бурдону следует немедленно принять решение о бегстве.
Бортник направился к прерии, находившейся на приличном расстоянии от их жилища, 
которая сейчас известна в этой части страны под названием Круглой прерии. Ходу 
до нее было часа три, а то и больше, если учесть присутствие Марджери. Она, 
однако, не явилась помехой для идущих. Молодая, энергичная, легкая на ногу и 
привыкшая к ходьбе, она если и задержала своих спутников, то не более чем на 
несколько минут.
Бортник никому ни словом не обмолвился о цели их похода, а Питер не удосужился