андцы, эти самые храбрые солдаты Соединенного королевства, славятся в  то
же время как самые одержимые и закоренелые пьяницы.
   Жан знал, что на английских постах всегда двое часовых. Но  также  хорошо
знал он и то, что с помощью двух бутылок виски  даже  от  двух  Пэдди  можно
добиться реши-тельно всего.
   Шатающейся  походкой  пьяного  Сорви-голова  направился   к   стрелковому
окопчику, держа в каждой руке по раскупоренной бутылке.
   Потом, протянув часовым бутылки и отрыгнув пьяной икотой, он произнес:
   - Вот и я!.. Говорю тебе; я и есть это самое виски.
   - Арра!.. Арра!.. Бегора!.. - сказал один  ирландец.  -  Ты  говоришь  ну
прямо как по  книге!  Бьюсь  об  заклад,  что  ты  лучший  солдат  армии  ее
величества...
   - За твое здоровье, братишка! - произнес другой Пэдди.
   Сорви-голова  достал  третью  бутылку,  чокнулся  ею   с   ирландцами   и
заплетающимся  языком,  но  стараясь  придать  голосу   как   можно   больше
любезности, ответил:
   - За ваше, друзья!
   Ирландцы, запрокинув головы, пили, не отрываясь от бутылок.
   Одним-единственным глотком каждый пэдди опоражнивал сразу полбутылки.  От
таких глотков можно, казалось бы, лопнуть, не сходя с места.
   А виски было настоящий огонь, что твой купорос. Щеки обоих пьянчуг так  и
запылали. Проглотив каждый по полбутылке, они прищелкнули языками то  ли  от
удовольствия, то ли в знак не вполне удовлетворенного желания:
   - А ну-ка, еще по глоточку! Вот так! Поехали... Го-тово. До дна!
   Сорви-голова, притворяясь, что  он  мертвецки  пьян,с  каким-то  урчаньем
повалился на землю и захрапел. Ирландцы разразились смехом.
   - Приятель-то, кажется, готов, - заметил один из них.
   - А может быть, у него в  бутылке  осталась  хоть  капелька?  -  прибавил
другой. - Пойти взглянуть,
   Солдат  выполз  из  ямы  и,  нащупав  в  темноте  капитана  Сорви-голова,
прижавшего к губам едва початую бутылку, осторожно отнял ее, вернулся в  яму
и одним глотком опустошил ее до половины.
   - Добавочная порция, - сказал он, икая.
   - И мне добавок, - потребовал второй и потянулся  за  бутылкой.  Докончив
ее, он произнес: - А знаешь, я бы тоже не прочь уснуть, как тот парень.
   - Еще  бы!  Но  ведь  минут  через  десять  придет  смена,  и  тогда  нас
перестреляют, как зайцев.
   "Через десять минут!-ужаснулся Сорви-голова,- Черт возьми, надо удирать!"
   Он притворился, что просыпается, поднялся, качаясь из стороны в  сторону,
на ноги и принялся, бормоча и ругаясь, искать свою бутылку. .
   - Проклятье! Где же моя бутылочка? Убежала?.. Ах, каналья!.. Ведь я вижу,
все вижу! Удрать хочешь?.. Нет, голубушка, не выйдет!.. Иди сюда, мошенница,
а не то я сам тебя поймаю!.. Не хочешь?.. Ну погоди, сейчас я тебя догоню!..
Я человек, и тебе не уйти от меня, безногая...
   Так, спотыкаясь на каждом шагу, падая, снова  поднимаясь,  охая,  ахая  и
ругаясь, он прошел мимо хохотавших до слез стрелков.
   Погоня за бутылкой казалась им  самой  уморительной  и  забавной  штукой,
какая только могла зародиться в насквозь пропитанном алкоголем мозгу.
   Оба Пэдди даже и не заметили, что неизвестный, которому они были  обязаны
угощением, уходит в противоположную английскому лагерю сторону. Не  заметили
они и того, что он не спотыкался уже и не пошатывался, что, по мере того как
он удалялся, походка его становилась все более уверенной и быстрой.
   Горизонт  между  тем  светлел,  окружающие  предметы  вырисовывались  все
отчетливее.
   Почувствовав себя  вне  опасности,  Сорви-голова  облегченно  вздохнул  и
собрался было пуститься бегом, как вдруг  за  его  спиной  послышался  топот
скачущего галопом коня.
   - Who goes there? - окликнул  его  резкий  голос.  Едва  сдержав  готовое
сорваться с языка проклятие, Жан снова притворился пьяным и, пошатываясь  из
стороны в сторону, достал последнюю бутылку.
   На полном скаку возле него остановился всадник. Конный патруль. Улан!
   - Что ты тут делаешь, парень? - угрожающе спросил он.
   - Выпиваю и гуляю... гуляю и выпиваю. Если и тебе охота выпить, дам... На
вот, пей! Я не жадный.
   Увидав невооруженного пьянчужку, улан улыбнулся, отставил пику, потянулся
за бутылкой и припал к ней губами.
   Пока он тянул виски, Сорви-голова ухватил левой рукой под уздцы его коня,
а правой полез в карман своего доломана.
   Улан-не то что  ирландцы.  Его  ублаженный  алкоголем  желудок  не  знает
чувства благодарности. Изрядно глотнув и не  выпуская  из  рук  бутылки,  он
продолжал допрос:
   - Что-то слишком далеко от лагеря ты прогулива- ешься.
   - Как ты сказал, как? -  притворяясь  ошарашенным  его  словами,  ответил
Сорви-голова. - Он далеко, этот...  как  его...  ах  да,  лагерь!..  Смешно,
правда? Лагерь - и вдруг далеко... Да мне, в сущности, наплевать. Я - парень
не из робких! А для смельчаков расстояний не существует.
   - Брось свои штучки и следуй за  мной,  -  строго  сказал  улан,  в  душу
которого закралось подозрение.
   - А вот не пойду! Я в отпуску. Где мне нрав