важное-добиться
успеха. А я должен его добиться, потому что от этого  зависит  судьба  армии
генерала Бота. Англичане, вероятно, уже заняли или скоро займут Блумфонтейн.
Забрав в свои руки железную дорогу, они  предпримут  попытки  вторгнуться  в
Оранжевую республику, не слишком удаляясь от железнодорожного полотна. Бота,
разумеется, будет шаг за  шагом  отстаивать  рельсовый  путь.  У  меня  есть
основания предполагать, что "старый Боб" постарается обойти армию  Бота  при
помощи того же маневра, благодаря которому он окружил недавно Кронье и лишил
республику четырехтысячной армии. Вот я и хочу узнать,  с  какой  стороны  -
справа или слева - производится обходное движение. Это будет  весьма  ценным
предупреждением для генерала Бота. Мне  понадобится  на  это  три  дня.  Вот
почему я и отправляюсь  один,  без  ружья,  только  с  маленьким,  карманным
револьвером... А теперь прощайте, дорогие мои друзья и товарищи  по  оружию,
прощайте, или лучше - до свиданья!
   Мужественные сердца Молокососов дрогнули при последних словах командира.
   Ни один из этих смелых людей, сотни раз встречавшихся  лицом  к  лицу  со
смертью, и не пытался скрыть  своего  волнения,  ибо  не  душевная  слабость
сказывалась в их тревоге, а искреннее и непосредственное  чувство  нерушимой
дружбы, связавшей их узами боевого братства. К Жану со всех сторон  тянулись
дрожащие руки, и  Сорвиголова  молча,  порывисто  пожимал  их,  не  в  силах
вымолвить ни слова.
   Фанфан, с трогательной гримасой на лице,  надтреснутым  от  слез  голосом
пробормотал:
   - У меня просто сердце упало, хозяин... Тошно мне, ей-богу,  тошно!  Взял
бы ты меня с собой. Уж я сумел бы, если  понадобится,  перехватить  за  тебя
несколько оплеух, а то и шкуру свою отдать...
   - Спасибо, Фанфан, сердечное тебе спасибо, мой  храбрый  земляк,  дорогой
мой француз! Но, увы, это невозможно. Мне надо идти одному.
   Низко опустив голову, Фанфан подавил вздох и замолк.
   Теперь пришла очередь Поля Поттера. Он сжал обеими руками руку  командира
и, выражая мысль всех присутствующих буров, произнес:
   - Благодарю тебя, брат!  Благодарю  от  имени  всей  нашей  родины,  ради
которой ты жертвуешь  своей  жизнью.  Наша  дружба,  наше  восхищение,  наша
благодарность будут всегда и повсюду следовать за тобой, и ты вернешься.  До
свиданья, брат, до скорого свиданья!
   -  Ну,  конечно  же,  я  вернусь,  непременно   вернусь!   -   воскликнул
Сорви-голова, голос которого приобрел всю свою звучность. - Не в  таких  еще
переделках  мы  бывали,  и  то  выкручивались.  Кстати,  мне  надо  повидать
небезызвестного вам майора Колвилла. У меня такое  предчувствие,  что  скоро
мне удастся сыграть с ним одну из лучших моих штучек.
   С этими словами Жан двинулся в путь и скрылся в высоких  травах,  оставив
своего пони на попечение Фанфана, который повел его на поводу
   А Сорви-голова, руководимый  своим  замыслом,  медленно  зашагал  к  тому
месту, где после ночного бегства Молокососов из осажденной фермы погиб от их
пуль первый из уланских отрядов.
   В изодранном и полуистлевшем от пожара уланском  доломане,  который  едва
прикрывал тело, Сорви-голова походил на  самого  настоящего  бродягу.  Между
тем,  чтобы  проникнуть  в  неприятельский  лагерь,  нужна  была   приличная
английская форма И он рассчитывал, что ее любезно предоставит  ему  один  из
тех усопших джентльменов в хаки. Сорви-голова крался среди  высоких  трав  с
выдержкой настоящего индейца и через час был у цели.
   На примятой траве он  увидел  изрешеченные  пулями  тела  пяти  солдат  и
четырех коней.
   А немного поодаль,  на  некотором  расстоянии  друг  от  друга,  валялись
остальные жертвы Молокососов - люди и кони. Позы, в которых они  лежали,  их
искаженные судорогой лица и тела говорили о  том,  что  смерть  настигла  их
мгновенно.
   Взгляд Жана Грандье упал  на  молодого  англичанина,  чуть  постарше  его
самого. Пуля маузера поразила его прямо в затылок, и он умер, не успев  даже
вскрикнуть. Не всегда, видно, пуля маузера бывает гуманной.
   Кавалерист был такого же роста и телосложения, как Сорви-голова.
   Нелегко было решиться раздеть мертвеца. Колебания Жана  длились,  однако,
недолго. Ничего не  поделаешь:  война  есть  война  Да  и  время  было  мало
подходящее для того, чтобы церемониться с этими  гнусными  завоевателями,  с
этими проклятыми грабителями без стыда и совести, с этими жестокими  вояками
за несправедливое дело.
   Сорви-голова влез в брюки цвета хаки, облачился  в  доломан,  напялил  на
голову каску тоже  цвета  хаки  и  тут  заметил,  что  тело  улана  обмотано
несколькими метрами гибкого и непромокаемого шнура толщиною в палец.
   - Да  это  же  пироксилин,  взрывчатка  английских  разведчиков,  тот  же
динамит! - обрадовался Сорви-голова. - Отличная  находка!  Она  может  очень
пригодиться мне во время разведки.
   Он обмотал себе грудь взрывчаткой