ухо щелкнули маузеры Ружейный огонь  мгновенно  разметал  толпу.  Воздух
огласился стонами и воплями раненых. Уцелевшие солдаты в страхе разбежались
   - Здорово! Вот здорово!.. -  шептал  Фанфан.  -  Бей  их,  ребята!  Сыпь!
Сыпь!.. Эх! Если бы нас видел Сорвиголова!.. Какого дьявола, в  самом  деле,
он провалился? Не хочу вот, а сам боюсь за него...
   И   было   от   чего   тревожиться.   Положение   капитана   Молокососов,
действительно,  походило  на  безвыходное.  Оторвавшись  от  железнодорожной
шпалы, которая служила ему точкой опоры, он  ринулся  вниз  головой  в  реку
Моддер.
   А как сказал один упавший с крыши кровельщик: "Лететь не так уж  скверно;
упасть - вот в чем мало забавного".
   Река Моддер глубока. Сорви-голова .так и врезался  в  нее  пулей,  однако
вода уменьшила скорость падения.
   В то мгновенье, когда  Жан  погрузился  в  реку,  раздался  оглушительный
взрыв, сопровождавшийся  дождем  осколков.  Произойди  этот  взрыв  секундой
раньше-Сорвиголова взлетел бы вместе с мостом, секундой позже - и он был  бы
убит обломками. Тогда как теперь, в момент взрыва,  его  защитил  слой  воды
толщиною в четыре метра. Опять счастливая звезда!
   Он проплыл несколько сажен под водой; но не хватало воздуха,  и  пришлось
подняться на поверхность.
   И тут его счастливая звезда закатилась.  Он  подплыл  к  бревну,  которое
после взрыва торчало из воды под углом в сорок пять градусов, и потянулся  к
нему, чтобы подержаться минутку па  поверхности  и  перевести  дыхание,  как
вдруг сильная рука схватила Жана. У  самого  его  уха  раздалась  кельтская*
брань:
   - Арра! Поймал!.. Вот он, язычник! Лжебрат! Убийца! Поджигатель!  Исчадие
ада!..
   Сорви-голова узнал ирландца, которого он так любезно отправил в реку.
   - Караул!.. Держите!.. -  продолжал  орать  ирландец.  -  На  помощь!  Да
помогите же доброму христианину взять в плен этого...
   Окончание  фразы  растаяло  в  следующих,  весьма  выразительных  звуках:
буль... буль... буль...
   Сорви-голова обеими руками  сдавил  шею  незадачливого  болтуна,  который
должен был, казалось, удовлетвориться тем, что  ему  удалось  уже  один  раз
избежать смерти.
   Оба камнем пошли ко дну, и их понесло течением.  Но  руки  Молокососа  не
ослабевали и под водой.
   После необычайно долгого пребывания под водой выплыл только один  из  них
Это был  Сорви-голова.  Ирландец,  задушенный  руками  юного  атлета,  исчез
навсегда. Отважный сорванец, с упоением вдохнув  струю  воздуха,  постарался
разобраться в том, что произошло.
   Устой был взорван, и мост, несомненно, поврежден.  Над  головой  Жана  на
мосту суетились люди с фонарями, и  все  они  неизменно  останавливались  на
одном и том же месте. Значит, по мосту нельзя было пройти даже пешеходам.
   До  ушей  Жана  то  и  дело  долетали  английские  ругательства,  крепкая
солдатская брань, советы, которые каждый давал и никто не исполнял
   Потом до него ясно донеслась фраза:
   - Какое несчастье! Тут работы дней на восемь, не меньше!
   "Отлично! - с восторгом подумал Сорви-голова.  -  Кронье  будет  доволен.
Теперь остается только соединиться с Фанфаном". Но  прежде  всего  надо  еще
было выбраться из реки. Жан тихо  поплыл  вдоль  крутых  берегов  в  поисках
места, где он мог бы выйти на берег, и вскоре заметил нечто вроде  расщелины
среди нагромождения скал. Подтянувшись на руках, Жан вскарабкался на один из
больших камней и, мокрый, как морской бог, присел на корточки.
   Но и теперь он, точно истый могиканин, пристально озирался по сторонам  и
напряженно прислушивался, инстинктивно чувствуя пока еще незримую опасность,
   С железнодорожного полотна доносились звуки выстрелов. Жан узнал щелканье
маузеров.
   "Фанфан! - радостно подумал он. - Его мина взорвалась, видно, в то время,
когда я возился в  воде  с  этим  болваном  ирландцем.  Итак,  отправимся  к
Молокососам".
   С гибкостью кошки и ловкостью акробата Жан  начал  карабкаться  на  груду
камней; но прежде чем стать на ее вершину, он, припав к камням,  осмотрелся.
Тишина, весьма, впрочем, относительная, мало успокаивала его.
   Вдруг он вздрогнул: в пяти шагах, лицом  к  берегу,  стоял,  опираясь  на
ружье, английский солдат. Его силуэт  четко  вырисовывался  на  фоне  ясного
неба. Сорви-голова различил даже головной убор: фетровую шляпу с приподнятым
по-мушкетерски левым бортом. Такие шляпы носили волонтеры английской пехоты.
   Что же, ползти опять  вниз  по  колеблющимся  под  ногами  и  срывающимся
камням?  Бросаться  снова  в  реку  и  отыскивать  другое  место?  Нет,  это
невозможно!
   Во что бы то ни стало надо пройти мимо волонтера, невзирая на его штык  и
на тревогу, которую он несомненно поднимет, несмотря ни на что!
   "Будет дело", - решил Сорви-голова.
   Да, будет дело, короткое, но жаркое.
   С тем благоразумием, которое у него всегда прекрасно уживалось с безумной
отвагой, Жан обдумывал, как приступить  к  действиям.  Он  вспомнил,  что  в
бытность свою в Капе в качестве служанки