Он  поручил  его  санитарам,  а  сам  уже
собирался вернуться к Патрику, чтобы  сообщить  ему,  что  отец  его  жив  и
надежда на его выздоровление еще не потеряна, когда  раздавшееся  поблизости
рыдание заставило его оглянуться. Он увидел Поля, который, стоя  на  коленях
возле тела волынщика, читал посмертное письмо шотландца к матери.
   - На, прочти,- сказал Поль, увидев Жана Грандье.- Как это ужасно!..
   И Сорви-голова, взяв из его рук письмо, прерывающимся от волнения голосом
прочитал:
   "Под Ледисмитом, 23 ноября 1899 г.
   Милая мамочка, сегодня не ваша очередь, сегодня я должен бы писать  отцу.
Но я не могу не писать вам, потому что какое-то  предчувствие  говорит  мне,
что это последнее мое письмо. Не понимаю, что со мной происходит; я здоров и
чувствую себя превосходно. Но прошлой ночью  я  видел  страшный  сон...  Мне
кажется, что завтра буду убит. Так тяжело на душе, и сердце  ноет...  Только
что я выходил из палатки - стоит чудная ночь. Я глядел на синее ясное  небо,
на яркую звезду над моей головой и подумал,  милая  мама,  что  она  смотрит
сейчас и на вас, и мне захотелось тоже взглянуть на вас...
   Если бы вы только знали, что здесь творится!.. На днях возле меня в окопе
упал один солдат моей роты. Он не умер сразу; осколок снаряда  попал  ему  в
живот. О, как страшно было  смотреть  на  него!..  Он  рыдал,  умоляя  врача
прикончить его, чтобы избавить от  страданий,  и  даже  сам  доктор  не  мог
удержаться, чтобы не сказать: "Воистину проклятая штука война!"
   И знаете, дорогая мама, мне очень не хотелось бы умереть такой смертью. Я
думаю, вам было бы очень больно, если бы вы  узнали  об  этом.  Я  хотел  бы
умереть побыстрее, чтобы не слишком долго страдать.
   Но будьте покойны: что бы ни случилось, я честно  исполню  свой  долг  до
конца. И хотя мне очень жаль покинуть вас, я все же счастлив, что отдал свою
жизнь за нашу королеву и Великобританию.
   Прощайте же, милая мама, крепко вас целую.
   Джемми".
   - И это я убил его! - дрожащим от слез голосом сказал  юный  бур.  -  Как
ужасно! Сердце разрывается... И все-таки где-то в глубине души  я  чувствую,
что только исполнял свой долг.
   - Верно, Поль, и ты выполнил его с честью, - ответил Сорви-голова, указав
рукою на отступавшие по всей линии английские войска.

   Королевская армия разбита. Ее потери - две тысячи  человек  и  двенадцать
пушек. Бессовестные политиканы, рыцари  разбоя  и  наживы,  развязавшие  эту
войну, могут быть довольны!
   Грохот сражения сменился мертвой тишиной. Англичане, потерпевшие еще одно
поражение,  в  беспорядке  отступили  в  Ледисмит.  Буры  укрылись  в  своих
неприступных укреплениях,  с  замечательным  искусством  возведенных  вокруг
Ледисмита. Это был своего рода укрепленный  лагерь,  охраняемый  выдвинутыми
вперед "патрулями".
   В  лагере  закипела  мирная  жизнь.  На  скорую  руку  исправляли  всякие
повреждения, чистили орудия, перевязывали раненых коней, чинили  разорванную
одежду, подлечивали раны. С  невозмутимым  спокойствием  люди  готовились  к
новой битве.
   Под защитой  холма,  прикрывающего  их  от  снарядов,  вытянулись  четыре
большие палатки, над которыми развевался белый флаг с изображением  красного
креста.
   Это бурский походный госпиталь.
   В каждой палатке до сотни раненых - буров и  англичан,  причем  последних
вдвое больше. Все они  лежат  кто  на  маленьких  походных  койках,  кто  на
носилках, а кто и прямо на земле. Примиренные одинаковыми страданиями,  буры
и англичане относятся теперь друг к другу без всякой вражды.
   Все раненые перемешаны здесь по-братски: рядом с бородатыми, заросшими до
самых глаз бурами королевские стрелки  атлетического  сложения,  краснощекие
юноши и рослые шотландские горцы,  отказавшиеся  сменить  свой  национальный
костюм* на  форму  хаки.  Бледные,  исхудавшие,  потеряв  много  крови,  они
мужественно  подавляют  стоны,  боясь,  очевидно,  уронить   жалобами   свое
национальное достоинство.

ГЛАВА 6
   Бурский походный госпиталь - "Современные ранения".  -  Доктор  Тромп.  -
"Гуманная пуля". - Об одном оригинале. --На войне идут умирать всегда одни и
те же.  -  Чудесные  исцеления.  -  Последствия  ранений  осколками  -  Душа
англичанина - Непризнанные герои - Ночной выстрел.

   И среди всех этих страдальцев бесшумно сновали скромные  ловкие  женщины,
исполненные сочувствия к несчастным и желания помочь им. Они разносили чашки
с укрепляющим бульоном, сосуды с разведенной карболовой кислотой, компрессы.
   Это жены, матери и сестры бойцов, покинувшие фермы, чтобы идти  вместе  с
близкими им людьми на войну. С одинаковым самоотвержением ухаживали  они  не
только за своими, но и за теми, кто угрожал их жизни и свободе.
   Ждали  доктора.  В  одну  из  палаток  вихрем  влетел   Жан   Грандье   в
сопровождении своего неразлучного друга Фанфана.  Хотя  юный  парижанин  еще
прихрамывал и волочил ногу, он был счастлив, что не числился уже больным.  А
в ожидании того дня, когда, оправившись оконча-тельно, он смог бы  вернуться
к своей суровой службе разведчика, Фанфан взялся за работу санитара полевого
госпиталя.
   Взгляд капитана Молок