ожно! -- отвечает незнакомец.
     -- Даже если я заплачу очень дорого?
     -- Не все можно купить золотом!
     -- Я хочу этого, хотя бы мне пришлось истратить миллион!
     Сорви-голова,  единственный зритель  драмы, разыгравшейся  на кладбище,
слушает.
     -- Мне знаком этот мужской голос, -- шепчет он, -- где я его слышал?
     --  Ненависть может совершить даже  невозможное, -- продолжает негодяй,
-- надо попытаться!
     -- Вы ненавидите его?
     --  Да,  всей  душой,  и  месть,  которую  я  готовлю  ему,  будет  для
Сорви-головы хуже смерти... слышите, сударыня, хуже смерти!
     -- Например?
     --  Бесчестие...  разжалование...  стыд  и  потом  казнь,   заслуженная
изменником!
     -- Отлично! Когда вы рассчитываете выполнить этот план?
     --  Я уже  начал...  посеял  клевету,  она  растет  быстро, как  дурная
трава... и буду продолжать в том же духе!
     -- Я не понимаю!
     -- Будьте добры войти в часовню... я покажу вам... мою находку!
     Зуав слышит, что дверь часовни заперлась за ними.
     --  Откуда появилась эта проклятая  дама? -- раздумывает  он. -- Словно
призрак из могилы! Нужно все это выяснить. Не останутся же они целый  век  в
часовне. Подождем!
     Зуав  продолжает  лежать под  кипарисами  и  ждет. Никого! Ни малейшего
шума, ни  луча света в часовне, которая холодна и безмолвна, как  окружающие
ее могилы.
     Время  проходит, и  Сорви-голова  начинает тревожиться, но не  решается
покинуть свой пост и ждет, не спуская глаз с двери.
     Тишина и молчание!  Медленно тянутся бесконечные мучительные  для зуава
часы ожидания.
     Наконец брезжит заря, а часовня по-прежнему заперта и молчалива.
     --   Гром  и  молния!  --   кричит  Сорви-голова,  охваченный   гневом,
оглядывается,  замечает  обломок  креста  на могиле,  хватает  его,  сует  в
скважину двери и слегка нажимает. Дверь отворяется. Сорви-голова бросается в
часовню. Она пуста. У него вырывается крик гнева и удивления.
     -- Черт возьми! Я одурачен!
     Четыре метра в  длину и  ширину, выложенный  мозаикой  пол, два  стула,
алтарь со святыми иконами -- вот весь небогатый инвентарь часовни.
     -- Тут и крысе негде спрятаться, -- бормочет  Сорви-голова, -- но я сам
видел двух людей, вошедших сюда! Стены крепки, другого выхода нет, и никого!
Ну, исследуем все не торопясь и приготовимся к сюрпризам!
     Он  выходит из  часовни,  находит свой мешок,  достает  оттуда лепешки,
кусок свиного сала, щепотку соли и поедает все это с жадностью волка.
     Запив свой завтрак хорошей порцией крымского вина, он бодро кричит:
     -- За работу теперь!
     Он стучит прикладом карабина по всем стенам и по мозаичному полу. Всюду
полный звук, исключающий всякую мысль о потайном входе.
     -- Теперь алтарь! Тут что-то новое... увидим! --  Алтарь -- деревянный,
с тяжелыми дубовыми панелями, разрисованными  под мрамор. Нигде ни малейшего
украшении  только  на  верхней   части  его   большой   позолоченный  крест.
Сорви-голова  наклоняется,  внимательно  разглядывает крест, ощупывает  его,
стучит кулаком по его подножью.
     -- Я чувствую тут тайну, -- бормочет он, -- я уверен в этом!
     Зуав  сильно  нажимает большие гвозди у креста. Второй гвоздь подается,
углубляется,  "крак!" -- стена медленно опускается вниз. Под ней, в глубине,
видны ступеньки лестницы.
     Сорви-голова потирает руки от радости и выделывает отчаянные прыжки.
     -- Конечно! Я узнал все фокусы! Ловко! Славно!
     Он  роется  в  мешке,  вытаскивает  спички  и  свечку,  зажигает  ее  и
задумывается.
     -- Я нашел вход... но как же закрыть его?
     Оказывается,  что  это дело  не трудное. Под  алтарем  находится другой
такой же крест с такими же гвоздями.
     Сорви-голова  нажимает их, и  стена закрывается. Снова открыв вход,  он
идет  по  лестнице,  держа  в  одной  руке ружье, а в другой свечу, проходит
восемнадцать ступеней и  спускался  в  сводчатый коридор,  ведущий в  город.
Несомненно, что русские проходят здесь, готовясь к ночной атаке.
     Зуав  проходит  еще  около  двухсот  метров  и  замечает,  что  коридор
суживается  до такой  степени,  что едва  дает возможность  пройти  человеку
плотного сложения.
     Сорви-голова бесстрашно  продвигается  дальше по узкому  лазу, где едва
помещаются  его  атлетические  плечи,  помогает  себе  пальцами,  ногами  и,
наконец, видит  перед собой обширную залу, уставленную  иконами  с  горящими
перед ними лампадами.
     Около  двухсот  пятидесяти  ружей  симметрично  стоят  у стены,  тут же
мортира и  разное оружие. Над своей  головой зуав слышит  глухие  удары,  от
которых трясется земля, и звенят клинки оружия.
     --  Я нахожусь  под укреплениями, --  шепчет  Сорви-голова, -- да,  под
бастионом.  Это  --  пушечные  выстрелы!  Он  осматривает  комнату  и  видит
гермети