войдя  в  нее,  при  виде  пяти
неподвижных, как трупы, мужчин испустила горестный вопль:
     -- Мертвы... О!... Нет... это невозможно!
     Обезумев от ужаса,  она бросилась к лежавшим и остановилась, пораженная
каким-то запахом,  напоминавшим запах хлороформа. В  то же  время ее подруга
обнаружила отсутствие лошадей.
     -- Полицейские уехали!
     Подозрение закралось в  сердце Марты, невольно  спрашивавшей  себя, чем
объяснить это внезапное исчезновение; однако не  время  было рассуждать. Как
энергичный  человек она  овладела  собой  и,  призвав  на  помощь  все  свое
хладнокровие, закричала подруге:
     -- Воздух!.. Нужен воздух!.. Скорее!.. Вынесем их отсюда!
     С силой, какой они даже не  подозревали в себе, обе девушки по  очереди
вынесли из палатки всех четырех мужчин и положили  на землю.  Тела были  еще
теплые.
     -- Жанна!.. Холодной воды... бегите, пожалуйста!
     Пока  канадка,  захватив   кружку,  бегала  к  соседнему  ручью,  Марта
расстегнула воротники  больных, обнажила  их грудь  и стала их растирать, но
вскоре  пришла в  отчаяние, видя бесполезность этих  усилий. Наконец,  когда
возвратилась  Жанна  с  водой,  она,  смочив  платок  холодной  водой, стала
прикладывать его к неподвижным лицам.
     -- Делайте то же, Жанна, трите сильнее! -- сказала она подруге.
     Розоватый  оттенок  показался  на  коже,  и   девушка  решила,  пытаясь
вспомнить  некоторые  правила гигиены и  оказания  помощи раненым, применить
искусственное дыхание. Она нажимала на грудь старого рудокопа таким образом,
чтобы уменьшить  объем  легких,  потом  внезапно  освобождала  грудь,  чтобы
вызвать  таким образом  сильный  вздох.  Средстве  оказалось  действенным --
старик стал слабо шевелиться. Теперь очередь была за Леоном.
     Руки молодой девушки  дрожали при прикосновении к  доброму,  преданному
другу. Язык его был слегка сжат зубами, и пульс почти отсутствовал.
     С  изобретательностью,  удивившей  ее саму,  девушка схватила  железную
ложку, всунула ручку ее между челюстями, с силой раскрыла их и, не зная, что
делать, влила большой глоток виски в рот. А нужно заметить,  Леон употреблял
только воду. Поэтому,  как только горячительный напиток  коснулся его рта  и
обжег  его,  как минеральной  кислотой, горловые  мускулы  молодого человека
подернулись, и  живот слегка поднялся. Тотчас  после этого  кровь хлынула  к
лицу, легкие наполнились воздухом, тело шевельнулось,  глаза  открылись -- и
Леон внезапно ожил.
     Он энергичным  усилием  поднялся  на  ноги при  виде  молодой  девушки,
улыбавшейся сквозь слезы, и нетвердым голосом произнес:
     -- Мадемуазель Марта, Вы спасли меня, благодарю Вас!
     Тут он заметил других мужчин, все  еще распростертых на земле, и Жанну,
смачивавшую  их тела свежей  водой. Ему  тотчас же  пришла в голову мысль об
отравлении ядовитыми газами, вырвавшимися из почвы.
     -- Задохнулись? -- спросил он молодую девушку.
     --  Преступное покушение,  полисмены исчезли... Пробудившись,  мы нашли
вас умирающими!
     Леон  тотчас поднялся, не занимаясь разговорами и  спеша помочь Марте и
Жанне. Он  дотащился до Жана,  насильно открыл ему  рот,  схватил  пальцами,
обернутыми  носовым  платком,  его  язык  и  произвел  несколько   ритмичных
движений.  Это средство,  лучшее при  удушии, подействовало  очень  быстро и
возвратило к жизни молодого человека.
     В то время как Марта занялась старым рудокопом, а Жанна -- своим отцом,
Леон  принялся  за  Редона.  Опять  вытягивание  языка  произвело  чудо,  но
потребовало от еще слабого Леона доброй четверти часа трудов.
     --  А Портос? --  вспомнили  тогда о  собаке. Однако оказалось,  что  и
ньюфаундленд отлично  обошелся без врачебной помощи. Он  появился из глубины
палатки, зевая и шатаясь, как пьяный. Собака  присоединилась к группе людей,
старавшихся прийти в себя и удержаться на подкашивающихся ногах.
     --  Где  же полицейские? --  спросили, едва  ворочая языками, канадцы и
репортер.
     -- Уехали!
     Этот  отъезд,  слишком  похожий на бегство,  показался всем  более  чем
подозрительным.
     -- Лишь бы они не обокрали нас! -- воскликнул Леон.
     Эта  же мысль встревожила  и  остальных, и все  нетвердыми  еще  шагами
бросились  осматривать   кладовые  под   своими   постелями.  Кладовые  эти,
безусловно,  оказались  пусты.  Только  присутствие  молодых  девушек  могло
остановить поток проклятий, готовых сорваться с губ  компаньонов. Но от этой
сдержанности ярость не уменьшилась.
     -- Нас провели самым жестоким образом! -- вскричал Дюшато.
     -- Но глупее  всего,-- пробурчал  Редон,-- что мы постыдно обокрадены в
тот момент, когда журналы Доусона  публикуют наши интервью,  наши  портреты,
наши фотографии, когда всякий  завидует нам, когда  о нас рассуждают на  все
лады,  когда  мы,  наконец,  богатейшие, счастливейшие, сказочные  владельцы
знаменитого "гнезда самородков".
     --  Ба!  --  глубокомысленно  вмешался  Леон  Фортен.--  Лучше  внушать
зависть, нежели жалость! Мы поквитаемся, добыв новое богатство!
     --  Болтай себе на здоровье!  --возразил  на это  с  комическим смешком
Редон.--  Неужели  ты  думаешь,  что  найдется  вторая  землеройка, которая,
зарывшись во втор