волосы, мы уже горевали вдвоем. 
Большая беда как-то по-настоящему сроднила нас, сблизила. Сегодня 15 августа. Я 
облысею примерно к 8 марта. Как раз к Международному женскому дню моя голова 
засверкает, словно мокрый мяч. А Ленька (слабое утешение) облысеет на неделю 
раньше. Вот будет удар для наших родителей, для всего двора, улицы и нашей 
средней школы. К нам опять будут приходить посланцы соседних школ. А на уроках 
нам, видимо, разрешат сидеть в фуражках. Конечно, будут и кое-какие 
преимущества. Мы сможем смотреть все фильмы, на которые детей до 16 лет не 
допускают, даже в сопровождении родителей. Нам будут уступать место в трамвае, 
принимая за стариков лилипутов. А вот как насчет пенсии – я не знаю. Верно, не 
дадут. Годами не вышли.

– Пошли? – мрачно спросил Ленька (прощай мечта 
актера!)

– Пошли…
Возле умывальников толпились ребята. Вовка Князь тер лицо мочалкой с таким 
усердием, словно точил коньки напильником. Ленька подошел, запустил пятерню в 
рыжий чуб Князю и как дернет. Словно включили заводскую сирену – так завопил 
Князь.

– Чего орешь? – удивился Ленька. – Для тебя ж стараемся.

– Я ничего не вижу, ничего не вижу, – вопил Князь. – Кто это? Этак облысеть 
можно!
– Ты уже знаешь? – изумился я.

Князь сунул лицо под кран и смыл мыло. Только он хотел яростно накинуться на 
Леньку, тот его сразу ошарашил.

– Считай! – он высыпал на полотенце выдранные волосы.


55!!!
Через десять минут по лагерю поползли 
олухи:
– Братцы, 
лысеем!
Одни девчонки чувствовали себя на высоте. Ясное дело, они потому не лысеют, что 
у них косы.

Когда минутная вспышка горя прошла, все спешно занялись индивидуальным лечением.

Ленька вымыл голову тройным одеколоном.

Спасибо приготовил какой-то чудодейственный отвар из хвои.

Рой потратил на свою голову четыре баночки вазелина.

Гринберг перестал играть в шахматы и массировал двумя ферзями затылок.

Каждый старался во что 
горазд…
Но к вечеру большинство уже забыло об этом, а я примирился – от беды не 
уйдешь!



Глава 5. Здрасьте – до 
свиданьица




Вениамин уехал в город пополнить нашу библиотечку и за спортивным инвентарем. 
Скука от этого не уменьшилась. Нас никуда не выпускали.

Пионервожатая малышей Татьяна Евгеньевна опять взяла над нами шефство, но, 
по-моему, она не знала, что с нами делать. С третьим отрядом – все ясно: пой с 
ними детские песни, собирай всякие гербарии на огороженной территории – и все 
они довольны и жизнерадостны. А с нами попробуй сладь, особенно когда никого не 
знаешь по фамилии. Она испробовала на нас не одну сотню педагогических приемов, 
и все равно ничего не вышло, уж такие мы неорганизованные, хоть плачь.

Но тут на нашем горизонте появился гармонист. Он все время неожиданно пропадал 
куда-то и так же неожиданно появлялся.

– У меня ненормированный рабочий день, творческая работа, понимаешь. Я могу 
себе это позволить? – так объяснял он свое отсутствие. Кажется, он «бросил 
якорь на постоянное местожительство» в соседней деревне у своей сестры.

– Что, заскучали? – весело спросил он и начал обучать нас бальным танцам и 
культурным манерам по раздельному методу: сначала – мальчишек, затем – девчонок.

– Ну, братцы, – сказал он, – становись в круг.

Он что-то заиграл, и мы под его устным руководством пошли, притоптывая, в одну 
сторону, затем – в другую.

– Порядок, – похвалил гармонист. – Считайте,