— Но без моей команды не стрелять! — распорядился он. — Кто выстрелит 
самовольно, сядет в карцер.

Шлюпки остановились в том самом месте, где узкая, мелкая речонка впадала в 
бухту. Вода оказалась вкусная, свежая, но, к сожалению, ее было слишком мало. 
Для того чтобы наполнить сорок пять сорокаведерных бочек, придется проторчать 
здесь полдня.

Ближе всех к берегу стояла капитанская шлюпка. Рядом с нею — шлюпка Бутэна. 
Рядом с бутэновской шлюпкой, борт к борту, — шлюпка Мутона. Загремели ведра, 
закипела работа.

Между тем толпа на берегу все прибывала. Женщины с ребятами на руках одна за 
другой тащились по тропинке из деревни. Солдаты выбились из сил. Женщины со 
всех сторон наседали на них, стараясь поближе пробраться к шлюпкам. Только 
удавалось прогнать одну островитянку, как на ее место пролезало десять. Где 
шестерым солдатам справиться с несколькими сотнями любопытных, ничего не 
боящихся женщин!

Отлив продолжался, и бухта скоро настолько обмелела, что ее всю можно было 
перейти пешком, не замочив колен. Шлюпки не могли уже сдвинуться с места. 
Нечего было и думать о том, чтобы уйти из этой западни раньше, чем начнется 
прилив. А прилив начнется часа через два.

Женщины между тем все прибывали и прибывали. Они шли к берегу бухты вовсе не 
для того, чтобы поглазеть на французов. Не любопытство влекло их сюда. Они 
чего-то ждали.

Де Лангль только тогда понял, чего ждут все эти старики, женщины и дети, когда 
в бухту с веселым гиканьем влетела дюжина длинных пирог. Бухта служила 
островитянам портом. Это был великолепный порт, потому что пирога могла плыть, 
даже если воды всего какой-нибудь фут. Пироги были доверху наполнены 
французскими товарами — раскрашенным холстом, стекляшками, зеркальцами, медными 
пуговицами, оловянными ложками. Да, Лаперуз неплохо торговал сегодня, пока де 
Лангль возился с водой.

За первой дюжиной пирог появилась вторая, за нею третья. Воздух звенел от 
криков. На берегу начался настоящий базар — островитяне перепродавали друг 
другу французские тряпки, украшали ими своих жен, наперебой хвастали добычей.

Работать стало почти невозможно. С появлением мужчин толпа уже не обращала на 
солдат никакого внимания. Островитяне бесцеремонно вскакивали в шлюпки. 
Матросам с трудом удалось выбросить их за борт. Две пироги поплыли вверх по 
речонке и замутили веслами всю воду. Пришлось на четверть часа прекратить 
работу и ждать, пока ил снова осядет на дно.

Вода начала медленно, едва заметно, подыматься. Моряки облегченно вздохнули. 
Прилив принесет им освобождение.

А на берег прибывали все новые и новые толпы. Это из дальних деревень приходили 
островитяне перекупать французские товары. Вокруг шлюпок сгрудилось не менее 
двух тысяч человек. Солдаты, расставленные де Ланглем на берегу, были оттеснены 
в воду. Когда островитян просили подвинуться и не мешать работать, они скалили 
зубы. Они уже не скрывали своей враждебности к французам.

В толпе появился одноглазый великан, напавший вчера на матроса, сторожившего 
шлюпку. Он не интересовался ни тряпками, ни стекляшками — он шел прямо к берегу,
 неся в руке большой камень. Толпа расступилась перед ним. Говор смолкал при 
его приближении.

Он остановился, взмахнул рукой — камень взлетел и упал в воду. Одноглазый 
промахнулся.

Солдаты подняли ружья.

— Не стрелять! — закричал де Лангль.

Он хотел во что бы то ни стало избежать кровопролития. Выдержать бой с двумя 
тысячами островитян невозможно. У многих матросов нет ружей. Шлюпки стоят на 
мели и не в состоянии сдвинуться с места. Фрегаты находятся по ту сторону мыса, 
и Лаперуз не может помочь.

— Не стрелять! — снова крикнул он.

Солдаты опустили ружья.

Тотчас же град камней посыпался им на головы. Солдаты падали, обливаясь кровью. 
Их начальник, поручик де Вожуа, помчался по мелководью к капитанской шлюпке. 
Человек триста сорвалось с берега и понеслось за ним вдогонку, разбрызгивая 
воду.