открою тебе секрет, как их обтесывать. Уже пора, Крек. Ты вырос, ты силен, 
красив и достоин носить оружие, сделанное собственными руками. Обожди меня, я 
пойду за другими детьми.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил Крек, склоняясь перед стариком и с трудом 
сдерживая свою радость.

Старик ушел в пещеру, откуда внезапно раздались странные гортанные возгласы, 
похожие скорее на крики встревоженных молодых животных, чем на человеческие 
голоса.

Старик назвал Крека красивым, большим и сильным. Он, должно быть, хотел 
подбодрить мальчика; ведь на самом деле Крек был мал, даже очень мал, и очень 
худощав.

Широкое лицо Крека было покрыто красным загаром, надо лбом торчали жидкие рыжие 
волосы, жирные, спутанные, засыпанные пеплом и всяким сором. Он был не слишком 
красив, этот жалкий первобытный ребенок. Но в его глазах светился живой ум; его 
движения были ловки и быстры.

Он стремился поскорее двинуться в путь и нетерпеливо ударял широкой ступней с 
крупными пальцами о землю, а всей пятерней сильно тянул себя за губы.

Наконец старик вышел из пещеры и стал спускаться по высоким каменным ступеням с 
проворством, удивительным для его преклонных лет. За ним шла целая орда 
мальчуганов-дикарей. Все они, как и Крек, были чуть прикрыты от холода жалкими 
плащами из звериных шкур.

Самый старший из них – Гель. Ему уже минуло пятнадцать лет. В ожидании того 
великого дня, когда охотники, наконец, возьмут его с собой на охоту, он успел 
прославиться как несравненный рыболов.

Старейший научил его вырезывать из раковин острием кремневого осколка 
смертоносные крючки. При помощи самодельного гарпуна с зазубренным костяным 
наконечником Гель поражал даже громадных лососей.

За ним шел Рюг-большеухий. Если бы в то время, когда жил Рюг, человек уж 
приручил собаку, о Рюге непременно сказали бы: «У него собачий слух и нюх».

Рюг по запаху узнавал, где в частом кустарнике созрели плоды, где показались 
из-под земли молодые грибы; с закрытыми глазами распознавал он деревья по 
шелесту их листьев.

Старейший подал знак, и все двинулись в путь. Гель и Рюг гордо выступали 
впереди, а за ними серьезно и молча следовали все остальные.

Все маленькие спутники старика несли на спине корзины, грубо сплетенные из 
узких полосок древесной коры; одни держали в руках короткую палицу с тяжелой 
головкой, другие – копье с каменным наконечником, а третьи – что-то вроде 
каменного молота.

Они шли тихо, ступали легко и неслышно. Недаром старики постоянно твердили 
детям, что им надо привыкнуть двигаться бесшумно и осторожно, чтобы на охоте в 
лесу не спугнуть дичи и не попасть в когти диким зверям, не угодить в засаду к 
злым и коварным людям.

Матери подошли к выходу из пещеры и с улыбкой смотрели вслед уходящим.

Тут же стояли две девочки, стройные и высокие, – Маб и Он. Они с завистью 
смотрели вслед мальчикам.

Только один, самый маленький представитель первобытного человечества остался в 
дымной пещере; он стоял на коленях около очага, где посреди огромной кучи пепла 
и потухших углей слабо потрескивал огонек.

Это был младший мальчик – Ожо.

Ему было грустно; время от времени он тихо вздыхал: ему ужасно хотелось пойти 
со Старейшим. Но он сдерживал слезы и мужественно исполнял свой долг.

Сегодня его черед поддерживать огонь от зари до ночи.

Ожо гордился этим. Он знал, что огонь – самая большая драгоценность в пещере; 
если огонь погаснет, его ждет страшное наказание. Поэтому, едва мальчуган 
замечал, что пламя уменьшается и грозит потухнуть, он начинал быстро 
подбрасывать в костер ветки смолистого дерева, чтобы вновь оживить огонь.

И если порой глаза Ожо заволакивались слезами, то единственным виновником этих 
слез был едкий дым костра.

Скоро он и думать перестал о том, что делают теперь его братья. Другие заботы 
удручали маленького Ожо: он был голоден, а ведь ему едва минуло шесть 
лет…
Он