Данька?
– У меня не было друзей, – с трудом выговорил я. – У меня никогда не было 
настоящих друзей.

Летящий-Лэн засмеялся.

– У кого они есть, Данька... Впрочем, ты сказал правду. Смелый поступок.

– Со своим страхом нужно быть смелым.

– Хорошие слова. Что ж, попробуй.

Лязгнул металл, и что-то просвистело в воздухе рядом с моим лицом. Я отшатнулся,
 но слишком поздно. Щека стала мокрой и липкой, а по полу забарабанили капли.

– Чуть точнее, – прозвучало из темноты, – и тебе конец.

Прижимая ладонь к лицу и стискивая в другой руке Меч, я отступил. Щека болела 
толчками – то сильнее, то слабее.

– Тебе конец, – повторили из темноты. – Ты не видишь меня, а я тебя вижу. Даже 
Настоящий меч тебе не поможет.

Снова свист рассекаемого воздуха, но на этот раз я успел пригнуться. Враг был 
где-то рядом. Придуманный мною враг, который убивал не хуже настоящего...

Я потянул рукоять, и клинок выскользнул из ножен. Настоящий меч был виден 
сквозь тьму – тонкая светлая полоса.

– Решил попробовать? – подбодрили меня из темноты. – Ну что ж, давай... Не 
промахнись.

Я слышал, где он стоит. Прекрасно слышал. Словно Летящий-Лэн хотел, чтобы я его 
ударил.

– Не промахнусь, – пообещал я. – Мне будет трудно не попасть.

Развернувшись спиной к своему страху, я поднял Настоящий меч. И ударил – не 
целясь. Трудно промахнуться по темноте.

Раздался треск, словно бритвой полоснули по бумаге. И в глаза мне ударил свет. 
Я зажмурился, невольно прикрываясь руками и все же видя своим Настоящим 
взглядом, как клочья тьмы съеживаются и исчезают. Последней погасла тьма на том 
месте, где стоял Летящий-Лэн.

По полу тихо стучали капли. Кровь – она не красная, она черная. В ней есть тьма.
 В ней всегда была тьма.

Комната, в которой я стоял, была последней. Никакого выхода – лишь дыра в 
потолке, узкий и длинный колодец, в конце которого дрожала искорка света.

Я посмотрел на меч в своих руках – Настоящий меч. По светлому клинку струились 
белые ветвистые разряды. Капля крови, упавшая на него, зашипела, сгорая.

– Ты мне пока не нужен, – сказал я мечу, И тот послушно исчез. Лишь ножны 
остались на поясе. Я взмахнул руками, расправляя Крыло. По комнате прошел ветер,
 сметая к стенам пыль.

Здесь не было никаких воздушных потоков, и взлетать было трудно. Но я взлетел, 
отдавая Крылу остатки сил. Странно, их оказалось так мало...

Я так и не поднялся к концу колодца. Где-то на полпути стены сомкнулись вокруг 
меня – и растаяли. Не успев толком сложить Крыло, я вывалился в комнату 
оружейника – не то через потолок, не то через стену. Хорошо, что Крыло смягчает 
удары.

Оружейник сидел у стола, глядя на Котенка. Тот по-прежнему лежал перед ним. 
Кажется, они о чем-то разговаривали.

Лэн спал на диване, подложив под голову руки. Ни в какой Лабиринт он за мной не 
спускался, и, сообразив это, я окончательно расслабился.

– Рад за тебя, мальчик, – сказал оружейник. Он ничуть не удивился моему 
появлению, голос его был спокойным и чуть печальным.

– Я победил, – сказал я, садясь рядом с Лэном.

– Понимаю. Иначе ты не