Больно. Очень больно.

Словно тысяча иголок со всех сторон вонзилась в тело.

Багровое пламя факелов на миг померкло. Раздался тонкий звон – и еще одно 
зеркало лопнуло. Странно – в нем я уже не отражался. Ни таким как есть, ни 
взрослым. А потом, словно все зеркала были связаны между собой, их стекла стали 
взрываться, рассыпаясь серебристыми искрами.

Пол был усеян стеклом, и в зале стало куда темнее. Зато исчез холод, идущий от 
стен.

– Как ты понял? – Взгляд Ивона был скорее удивленным, чем испуганным. – Но 
неважно. Меча нет. Ты проиграл.

Да, меча не было. Он исчез так естественно и быстро, что я не сразу заметил, 
что рука пуста. Боль еще оставалась, медленно уходя с кожи в глубь тела, и я 
неловко потянулся к поясу, вытягивая второй меч – старый меч работы Крошки 
Туака.

– Не поможет, – сказал Керт. – Нас трое. Мы сильнее. Бросай меч.

У них больше не было нужды говорить как люди.

Держа меч перед собой обеими руками, я ждал. Керт стал заходить ко мне справа, 
Ивон слева. Потом медленно, неохотно достал меч Лэн и двинулся вслед за Ивоном.

Изо всех сил я напрягал Настоящее зрение – но понять их замысла не мог. Может 
быть, потому, что клинки Летящих пылали черным светом, слепящим глаза.

– Нас больше. – Ивон улыбнулся, как-то машинально, по привычке. – Ты проиграл.

– Нас поровну, это вы проиграли, – неожиданно сказал Лэн.

И ударил Ивона, который начал разворачиваться к нему.

Меч Лэна был самым обычным мечом, он и воткнул-то его неглубоко, от силы 
сантиметров на десять. Но Летящим достаточно и небольшой раны. Ивон еще 
кричал – воющим голосом, когда его тело начало каменеть.

Вот только Керт был совсем рядом. Он прыгнул к Лэну, и клинок из слепящей тьмы 
вонзился в грудь моего Младшего.

– Ты всегда был романтичен. Слишком. – Керт не был глупым бандитом из дешевого 
боевика и сказал эту фразу, уже повернувшись ко мне, ловя мое движение. И я 
замер, глядя как Лэн оседает на усыпанный стеклом пол, а из груди его тянется 
видимая лишь Настоящим взглядом дымчатая полоса. Мечи Летящих забирали что-то у 
своих жертв... Вот только на этот раз, похоже, Керту достался лишь Мрак.

Нападать было глупо, но я не мог стоять, подлавливая Керта на неосторожном 
выпаде, когда рядом умирал Лэн. Я метнулся вперед, ударил...

И меч Керта перерубил меч Туака у самой рукояти. Не зря оружейник говорил о 
плохой стали... Еще через секунду Керт ударил меня – не мечом, а ногой, и я 
упал на пол, отлетев к самой стене.

Странно – я не боялся. Керт подходил ко мне, и прорвавшие ботинки когти на его 
ногах царапали пол. В руку мне больно вонзился осколок зеркала. Спина ныла от 
удара. Моей второй, взрослой, сущности уже не было. А я не боялся.

Может быть, я и сам по себе уже 
взрослый?
Рука Керта сгребла воротник Крыла, приподняла 
меня:
– Все, Данька.

– Ты хорошо рисовал, Керт, – выдавил я, жадно глотая воздух.

– Я и сейчас рисую. Хорошо рисую.

– Жалко, что я не увижу.

Осколок зеркала по-прежнему был в моей руке – тонкая стеклянная игла. И эту 
иглу я аккуратно вонзил Керту в живот.

Руки Керта разжались. Он уронил и меня, и меч. Стал медленно, почему-то клац