дца,  она  отсчитывала
гребки: раз... два... три... четыре... пять - через ничто.
   Когда последний из дружинников возвратился в командорский шатер, неся  на
своем плаще чешуйки неостывшего пепла, Эрм первый преклонил  колени,  и  все
последовали его примеру. Так и застыли  они,  стиснув  свои  мечи,  остриями
вонзенные в пол, в безмолвном обряде  поминовения.  Они  не  оплакали  лорда
Асмура, оставшегося на заре их походов в безвестной могиле Серьги  Кентавра,
и сейчас,  опершись  лбом  о  сжатые  руки,  каждый  из  них  думал  о  двух
командорах.
   Это кольцо коленопреклоненных  воинов  было  таким  отчужденным  в  своей
скорби, что  ни  Таира,  ни  тихриане,  как  ни  горевали  по  погибшей,  не
осмелились войти в командорский шатер и разделить с джасперянами их  суровый
обряд  поминовения.  Сквозь  овальный  дверной  проем  девушка  глядела   на
согбенные фигуры в наглухо застегнутых полускафандрах и не  могла  заставить
себя думать о том, что под одним из них спрятан похищенный амулет.  Ощущение
нереальности происходящего, не покидающее ее  ни  на  минуту,  стало  просто
нестерпимым, и шелковистое, туго  обтягивающее  ее  платье  приобрело  вдруг
нежную влажность человеческих ладоней; и неповторимый, различимый только  ею
запах то ли горных цветов с Дороги Строфионов, то ли... И голос. Не слышимый
никому голос: "Побереги ее, деллу-уэллу..."
   Раздался громкий всплеск - именно таким был звук,  с  которым  ее  ручные
морские котики выпрыгивали на бортик бассейна. Сейчас она  не  удивилась  бы
ничему, даже появлению в командорском шатре обитателей земных океанов. И уже
без малейшего изумления она поняла,  что  фигура  в  тусклом  полускафандре,
возникшая прямо на полу, в частоколе  обнаженных  мечей,  -  это  принцесса,
несомненно живая, но вот только надо посмотреть, насколько невредимая.
   Таира  заставила  себя  встряхнуться,  сбрасывая  дурман  наваждения,   и
метнулась к еще не  вышедшим  из  оцепенения  дружинникам.  Первое,  что  ей
бросилось в глаза, была лужа, которая расползалась вокруг тела, затекая  под
острия мечей.
   - Да вы что, остолбенели? - крикнула она, расталкивая их и наклоняясь над
принцессой - Помогите перевернуть на спину...  Да  теплых  вещей,  одеял!  И
подогретого вина!
   И тогда наконец поднялась необходимая чудовищная суета.
   - Так, принесли? А теперь все мужчины - вон!
   Откуда-то  сверху  слетел   Кукушонок   и   принялся   помогать   девушке
расстегивать скафандр, умело орудуя твердым клювом.
   - Ой, - вдруг отпрянул он, потряхивая хохолком, - а это еще кто?
   - Ой, - как эхо, послышалось в ответ, - а ты сам - тоже Неоплаканный?
   Мокрый дрожащий зверек, которого она приняла было за котенка,  выполз  из
складок  одежды.  Они  с  Кукушонком  разглядывали  друг  друга  в  каком-то
радостном изумлении.
   - Один момент, - пробормотала Таира, ломая ногти на непривычной застежке.
- Сначала люди... звери жизнеспособнее.
   - Я бы не сказал, - тихонечко прошептал Шоео.
   Словно  разбуженная  его  голоском,  мона  Сэниа  приоткрыла  глаза.  Она
безразлично, словно не  узнавая,  поглядела  на  зверька,  потом  ее  взгляд
остановился на Таире, став сразу каким-то холодным и оценивающим.
   - Ты теперь... - проговорила она каким-то простуженным слабым голосом.
   - Слушай, не надо об этом, - прервала ее девушка. - Пусть никто не знает!
   - Разошли гонцов, - холодно приказала принцесса. - Ищи!
   И она снова закрыла глаза.
   Некоторое время спустя Таира появилась на орешниковой поляне, куда  чтобы
не привлекать внимания  тех,  кто  бредет  по  пролегающей  недалеко  отсюда
дороге, - вынужден был укрыться после пожара корабль джасперян.
   -  Дайте  ей  отдохнуть,  -   сказала   она,   подходя   к   дружинникам,
расположившимся на уже отцветшей, но еще душистой траве. - С тех пор как  мы
очутились здесь, она, наверное, и двух часов не проспала. Или нет?
   Напряженные лица были хмуры. Одинаково хмуры. Свои  защитные  одежды  они
оставили в каютах, и, естественно, ни на одном из них не видно было амулета,
который мог бы его выдать. Кое-кто  обтирал  кожистыми,  похожими  на  табак
листьями свой меч. И это  не  улика  -  тот,  кого  хотели  найти  тихриане,
наверняка явился с безупречно чистым оружием. Недаром они предупреждали, что
проклятие  анделиса  делает  свою  жертву  не  только  необузданной,  но   и
дьявольски хитрой. Ну ладно, договорились же  не  показывать  вида  -  нужно
поговорить  о  чем-нибудь  нейтральном.  А  аксакалы  пусть  поглядывают  со
стороны.
   - Да, между прочим, у нас прибавление семейства,  -  с  огромным  усилием
переходя на беззаботный тон, проговорила она. - Как тебя величать, говорящая
зверушка?
   - Шоео.
   - А почему ты такой грустный? Или мне кажется?
   - Нет, не кажется. Я голодный.
   - Ну, это мы поправим. Чего тебе хочется, зверушка-норушка?
   - Орешка...
   - Скюз, слышал? И на мою долю.
   - Я тоже разомнусь, - словно и не было  безнадежного  метания  в  пламени
пожара, заявил Флейж.
   Костяная лапа неминучего несчастья сдавила горло.
   - Прелестно! Ты - сюда, а ты - туда. Чтобы разненьких.
   Она  вдруг  каким-то  сторонним  зрением  отметила,   что   распоряжается
джасперянами так же легко и властно, как если бы и они были