Ну, а мы ненадолго... Поздняя земляничка поспела.
   Узенькая тропинка, усыпанная прошлогодней хвоей, не позволяла идти рядом.
Сэнни, шедшая первой, переступила через  узловатый  кедровый  корень  и,  не
оглядываясь, бросила через плечо:
   - Ты совершенно не умеешь вести себя в лесу: ступаешь бесшумно, а  дышишь
как загнанный кентавр!
   - А тебе приходилось загонять кентавров?
   - Да уж... - помрачнела мона Сэниа - воспоминания, разом  нахлынувшие  на
нее,  нельзя  было  назвать  отрадными.  -  Так  о  чем  ты  хотел  со  мной
посекретничать?
   - Ну-у... ни о чем конкретно.
   Она резко остановилась и обернулась к нему:
   - Что ты скрываешь от меня, Юрг?
   - Да ничего я от  тебя  не  скрываю.  Но,  насколько  я  понимаю,  что-то
скрывают от нас. Вчера вечером, когда ты так царственно удалилась, Президент
спросил меня: мы говорим с глазу на глаз? Я как-то подумал о крэгах  -  ведь
никто не знает, на каком расстоянии  они  могут  подслушивать,  и  с  полной
уверенностью не мог сказать ни "да", ни "нет".
   - А он?..
   - Он сказал: тогда отложим разговор до личной встречи.
   - И как ты думаешь, что он намеревался тебе сообщить?
   - Сэнни, сказка моя, я сейчас  мечтаю  совершенно  о  другом!  Собственно
говоря, я об этом мечтаю с момента приземления. Я потому в последний  момент
и переменил место посадки, что в  степи  нет  ни  кустарников,  ни  укромных
полянок. А мне просто необходимо было утащить тебя подальше  от  всей  твоей
буйной оравы, пока каждый наш шаг не стал достоянием общественности.
   - Ты хочешь сказать, что на нас  будет  любоваться  все  население  твоей
планеты, как в королевском зверинце?
   - Боюсь, дорогая моя, что это еще мягко сказано. Сначала мы будем гостями
Президента, затем, по собственному выбору, любые уголки Земли - всем кагалом
или поодиночке, это уж нам самим решать. Кстати, туристические проспекты уже
сброшены, и в невероятных количествах.  Ких  уже  освоил  видеотехнику,  ему
понравилось по младости лет.
   Лицо моны Сэниа исказила горькая усмешка:
   - До чего ты  переменился,  эрл  Юрген!  Разве  Президент  -  это  первый
человек, которого мы должны посетить?
   - А у тебя встречные планы, солнышко мое? - спросил он игриво, обнимая ее
за плечи и настойчиво притягивая к себе.
   Она решительно освободилась от его рук и сделала шаг назад:
   - Как ты мог забыть о вдове эрла Юхана, твоего названого брата?
   Он помрачнел:
   - Прости меня, я не хотел тебя расстраивать в первый наш  день...  Мы  не
сможем с ней встретиться. Она больна. Она в клинике.
   - А что такое - клиника?
   - Клиника - это такое заведение, куда помещают людей, у  которых  сходные
болезни.
   - Это вроде кладбища, да? Но как больной может поправиться,  если  его  к
тому же еще и увезли из дома?
   - Ну,  там  много  врачей,  специалистов,  аппаратура  всякая...  Знаешь,
кое-кто выживает.
   - Перестань паясничать! Этой несчастной женщине сразу станет легче,  если
мы расскажем ей о том, как все это время жил ее муж и как самоотверженно  он
пошел на смерть.  Или  ты  и  это  забыл?  Ведь  нет  ничего  страшнее,  чем
неизвестность, особенно если это касается любимого человека.
   - Сэнни, малышка, ты права, как всегда...  Но  мы  не  сможем  ей  ничего
рассказать. Она не просто нездорова. Она никого и ничего не  узнает.  Она  в
клинике для душевнобольных.
   Мона Сэниа долго молчала, потом подняла руку и потерла шрамик на лбу  это
движение уже вошло у нее в привычку.
   - Значит, кто-то на твоей Земле умеет любить сильнее,  чем  на  Джаспере,
проговорила она совсем тихо - Прости, эрл Юрген, я хотела бы вернуться.
   - Четыреста чертей, Сэнни,  да  посидим  хотя  бы  просто  так,  вон  мох
пушистенький, и совсем не сыро, я земляники  наберу;  воздух  какой,  это  ж
самый пахучий день лета, одуреть можно, весь  лес  точно  ромом  настоянный,
голова кругом, Сэнни, это ж просто грех на  такой  заповедной  поляне  -  да
не...
   - Прости, - повторила она, сделала шаг в  сторону  и  исчезла.  Крошечный
паучок сорвался с ветки и, пролетев перед самым носом  командора,  невидимой
паутинкой перечеркнул все знойное чародейство этого июньского леса.
   Юрг мотнул головой, как застоявшийся конь, и понуро  побрел  обратно.  На
тропинку выкатился ежик-сосунок; он был настолько еще глуп, что, ткнувшись в
сапог, не свернулся, а суетливо  задергал  носиком,  совершенно  потрясенный
сладостным запахом джасперианской ваксы.
   - Двое нас, идиотов, - сказал  ему  Юрг  и,  осторожно  перешагнув  через
малыша, направился к озеру.
   Вечерело. Мона Сэниа заканчивала обход всех помещений корабля, придирчиво
высматривая, что еще можно было оставить на  Земле  до  следующего  прилета,
чтобы в первом рейсе переправить на  Джаспер  как  можно  больше  офитов.  К
счастью, отправляясь в этот полет, они не смогли захватить с  собой  никаких
личных вещей, и  здесь  было  только  то,  что  забыли  их  предшественники,
вернувшиеся неведомо из каких  далей.  Диковинные  тяжелые  шкуры,  к