те? - липкий ледяной язык лизнул  по  спине,  под  сердцем
задрожала тоненькая колючка. Неминучесть.
   - Светлячок, - сказал Рахихорд и заплакал.
   Юрг шагнул вперед, опустился перед ним на колени и взял его немощные руки
в свои:
   - Расскажи... Расскажи  мне  все,  как  было;  расскажи  так,  словно  ты
говоришь с ее отцом!
   - Вы улетели, обретя друг друга и исполненные жажды новых свершений...  А
она осталась одна. И тогда она обратилась к Кадьяну.
   Юрг заскрипел зубами, но промолчал.
   - Вас же там не было! - невольно воскликнула мона Сэниа. - Откуда...
   - Я велел Кадьяну рассказать правду, - продолжил за отца Лронг,  -  а  он
верный слуга. И он рассказал. Наша светлая властительница пришла к  нему,  и
слова ее были словами последнего повеления. "Еще день назад я  вернулась  бы
на Землю самой счастливой девчонкой, - сказала она. - А  теперь  я  не  хочу
возвращаться совсем. Но и здесь мне делать  нечего.  Я  потеряла  того,  кто
любил меня больше света белого, больше солнца красного..."
   Юрг почувствовал, как у него  перехватило  горло,  -  вот  такого  Кадьян
просто не способен был выдумать. Так могла сказать только девочка с  далекой
Земли...
   - И еще, сказала она, не стало  одного  человека,  -  Кадьян  не  спросил
какого. И тогда она повелела ему открыть ей... - Он замолк, не  решаясь  или
не находя сил продолжать.
   - Говори, - прошептала мона Сэниа, видя, что у Травяного Рыцаря просто не
поворачивается язык.
   - Она велела ему сказать, какую смерть он выбрал  бы  для  себя...  И  он
засмеялся.
   - Да, - хрипло проговорил Юрг. - Эта тварь считала себя бессмертной.
   - И все-таки он ответил: говорят, что самая сладкая смерть - это  заснуть
и замерзнуть во сне. Ибо эти предсмертные сны обязательно сказочны и ведут в
мир, где исполняются самые заветные желания. И тогда она сказала, что  хочет
заснуть таким сном. И чтобы он перенес ее в ледяную пещеру, где ее не найдет
ни один человек - ни с Земли, ни с Тихри, ни с Джаспера.
   - И он это сделал... - прошептала мона Сэниа.
   - Да. Он служил верно.
   Стылый туман, неотделимый от  дымных  полос,  полз  по  жнивью,  затопляя
благодатную Дорогу Оцмара горечью утраты.
   - Да черт побери! - закричал Юрг. - Мы здесь  распускаем  сопли,  а  она,
может быть, еще жива!
   - Нет, - едва слышно проговорил Лронг. - Кадьян передал мне вот это. -  И
он протянул на широкой, как сковорода,  черной  ладони  нечто  завернутое  в
детский носовой платок.
   - Что это? - с ужасом проговорила мона Сэниа.
   - Знак власти. - Он достал из  перепачканной  чем-то  ткани  ослепительно
сияющую на чудом прорвавшемся лучике солнца уже знакомую  принцессе  голубую
звезду. - Если этот знак попадет  в  чужие  руки,  он  холоден,  как  горное
стекло. Таким он и был, когда княжий слуга передал его мне. Это значило, что
настоящий владелец звезды еще жив. Но  потом  он  вдруг  засиял  и  согрелся
верный признак того, что я стал его законным хозяином. И  глаза  бы  мои  на
него не глядели... - добавил он, пытаясь упрятать всесильный амулет обратно.
   - А это что? - спросил Юрг, не решаясь дотронуться руками до платка.
   - Это - маленькое  знамя,  на  котором  изображен  Неоплаканный  зверь  и
начертаны магические знаки.
   Он  развернул  платок,  на  уголке  которого  был   изображен   крошечный
бессмертный Микки-Маус и  тонким  угольком  были  приписаны  слова:  "Лронг,
позаботься о Чернавке".
   - Юрг, - неожиданно спросила мона Сэниа, - а сколько ей лет?
   И он ответил:
   - Пятнадцать.
   И это было самым коротким и самым горестным надгробным словом, когда-либо
прозвучавшим на Земле, на Тихри и на Джаспере.
   - Все на корабль, - скомандовала принцесса. - Мы возвращаемся на  зеленый
Джаспер.
   И эти слова, которых они ожидали с такой жадностью и надеждой, никого  не
сдвинули с места. Дружинники, сурово глядя  на  своего  командора,  молчали,
потому что улететь - это значило бросить здесь своего. Пусть даже мертвого.
   - Останусь я, - сказал Юрг. - Иначе я не смогу поглядеть в глаза Стамену.
И я найду ее.
   - Ты не знаешь Тихри, - возразила мона Сэниа. - Наложено заклятие,  и  ни
один человек...
   - Я это слышал, - оборвал ее Юрг. - Я остаюсь.
   - Нет. Если ты в одиночку погибнешь в этих самых Стеклянных горах, то  уж
точно не сможешь посмотреть в глаза ее отцу.  Я  сказала:  мы  возвращаемся.
Думаю, найдется доброволец, который  доставит  тебя  на  Землю,  где  вы  со
Стаменом соберете все, чтобы ваша экспедиция была успешной.  Ты  рассказывал
мне о чудесах техники своей планеты. Надеюсь, твои соотечественники  на  них
не поскупятся, а у моих достанет мужества, чтобы еще раз прилететь сюда. Или
нет?
   Все смотрели на нее молча, но теперь это  было  молчанием  согласия.  Она
опустила голову и вздохнула:
   - Мы летим на Джаспер...
   И это прозвучало так странно, что Эрм позволил себе осторожно спросить:
   - Что-то не так? Мы можем опять очутиться на неведомой планете?
   - Нет, теперь нам это не угрожает. Но мы опустимся не на причале Звездной
Гавани. И не на камнях ущелья Медового Тумана. Наш путь - на Лютые острова.
   Последние слова были произнесены с такой жесткостью, что никто не решился
расспрашивать о столь странном выборе  точки  завершения  их  маршрута.  Тем
более что на этих каменистых клочк