и он  уже  не  видел,  как  два  крэга,
пепельный и аметистовый, прижавшись друг к другу и  превратившись  в  одну
серо-сиреневую птицу, взмыли в ночную  тишину,  мелко  трепеща  сомкнутыми
напряженными перьями.
     - Без меня... улететь без  меня...  -  пробился  сквозь  эту  темноту
срывающийся, ломкий от горечи  голос,  и  звуки  его  запутывались  в  его
волосах, покрывали бархатистым щекочущим налетом его лицо, - без меня, без
меня, без меня!..
     Он срывал с себя эти нежные, душистые руки, на прикосновение  которых
он не имел права, но тут же возникали губы  -  терпкие,  своевольные,  без
конца твердящие одни и те же слова, смысл которых был бы жалок, если бы их
произносил кто-нибудь другой; и еще успевали они жаркой и  влажной  чертой
повторить каждый изгиб его бровей, губ, подбородка, навеки запечатлевая  в
памяти контур его лица.
     Но и ее губы не принадлежали ему.
     - Ты сошла с ума, Сэниа, ты сошла с ума... - бормотал он потерянно  и
отталкивал ее, но его слова ровным счетом ничего не  значили,  потому  что
она лежала у него на руках, и ощупью он спустился с седла,  держа  ее  так
бережно, словно мог пролить; и, коснувшись сапогом земли, он уже не помнил
ни о долге, ни о чести - остались только прикосновения к  ее  лицу,  и  он
отыскивал губами ее ресницы, и они опускались  -  колкие  соленые  лучики,
прикрывавшие ненужные в такие минуты  глаза;  мир  сузился  до  касаний  и
шепота, до рвущегося остановиться дыхания, и только одному не было места в
этом мире любви - зрению.
     Потому что крэги, слившись в одно, парили  в  звездной  вышине,  а  с
самых Черных Времен без крэга человек от рождения слеп, как крот.
     - Мы оба сошли с ума, Сэниа, - шептал Асмур, опускаясь  на  колени  в
густую траву, и кони взметнули ввысь свои крылья, воздвигая над ними живой
пепельно-розовый шатер.
     И в это миг прозвучал голос:
     - Берегись, Алхимик!



                           4. СОЮЗ С ЗАВЕЩАНИЕМ

     Голос мог принадлежать только  Леснику  -  единственному  его  другу,
попечителю королевских садов. Сэниа, услышав  предостерегающий  крик,  еще
сильнее прижалась к Асмуру, словно прикрывая  его  своим  телом,  и  он  с
удивлением  почувствовал  у  ее  бедра  компактную   кобуру   портативного
десинтора.
     - Крэг! Асмур-крэг! - крикнул он, беспомощный  в  своей  непроглядной
незрячести.
     - Нет, нет, - зашептала Сэниа, - пока я с тобой, они ничего не смогут
сделать...
     Значит, она догадалась, о  ком  предупреждал  Лесник.  Асмур  схватил
девушку в охапку и вытянул вперед руку - теплая конская  чешуя  тотчас  же
придвинулась к его ладони. Он ощупью перебросил гибкое тело через седло, и
тут же шелестящая масса перьев  обрушилась  на  него  сверху;  мир  кругом
вспыхнул мерцающим лунным светом -  глаза  крэга  стали  его  глазами.  Он
увидел мону  Сэниа,  вздернувшую  поводья  его  вороного;  черные  волосы,
выбившиеся из-под сиреневого перьевого покрывала,  метались  по  гриве,  и
конь не противился ей, прижав чешую, хотя до сих пор никто, кроме  Асмура,
не мог даже приблизиться к неукротимому  животному,  признававшему  только
одного хозяина.
     В другой руке принцессы мертвенно поблескивало  грозное  и  запретное
оружие, разящее молниями, а сразу же за ней, влитые в седла, высились  три
ее старших брата.
     Асмур стремительно обернулся, обнажая  лезвие  дозволенного  в  таких
случаях меча - остальные шесть принцев стояли у него за спиной.  Надо  же,
явились все!
     Он сам мог мгновенно исчезнуть, бежать к своим кораблям, и  он  успел
бы  это  сделать  прежде,  чем  кольцо  разъяренных  царственных   братьев
сомкнется - но здесь была его мона Сэниа...
     Нет, не его.
     И тем не менее он готов был скрестить оружие с любым, кто  посмел  бы
ему об этом сказать.  Он  принял  отказ  от  короля,  но  не  позволил  бы
повторить его даже принцу.
     - Мой меч не привык ждать, - проговорил он хрипло и высокомерно, -  и
словно в ответ на его слова  палево-серый  крэг,  прошелестев  бессильными
крыльями, опустился на меч, цепко обхватив его когтями.  Теперь  Асмур  не
мог воспользоваться этим оружием.
     - Буду стрелять! - крикнула мона Сэниа. - И я не промахнусь, вы  меня
знаете!
     Братья ее знали. Асмур - тоже.
     И тут материнский  крэг  встряхнул  головой,  так  что  седой  венчик
поднялся над нею, точно рыцарский плюмаж, и издал укоризненный клекот. Это
подействовало эффективнее,  чем  угроза  Ее  Своенравия  -  действительно,
трудно было найти проступок страшнее, чем поднять смертоносное  оружие  на
человека.
     Но ранить крэга - пусть даже нечаянно  -  это  было  самым  позорным,
несмываемым грехом.
     Принцы осадили коней.
     - Эрл Асмур, - прокричал один из тех, кто стоя за спиной моны Сэниа -
кажется,  самый   старший,   -   ты   знаешь,   что   исполняющий   Уговор
неприкосновен