я,  но
им никто не предложит своего крэга.
     У Юрга потемнело в глазах. Если бы Сэнни знала, что он слышит ее, она
никогда не произнесла бы этих слов - за все эти  трагические  дни  она  не
бросила ему ни одного упрека.
     Не только десятки женщин, готовящихся стать матерями - слепо было все
население Джаспера. И не иносказательно - буквально. Потому что не  жители
планеты восстали против крэгов, а крэги - против них.
     Не об этой ли альтернативе говорил король?..
     Когда Юрг, еще не веря своей удаче, добрался до заброшенного тронного
зала и осторожно передал Юхану мону Сэниа, еще окончательно не пришедшую в
себя, он начисто забыл о ее крэге. И только когда они добрались,  наконец,
до  своего  обжитого  убежища,  и  Юрг  опустил  жену  на  жесткую  лавку,
отгороженную ящиками - нищенские апартаменты владетельных  эрлов!  -  она,
наконец,  широко  раскрыла  неподвижные  глаза  и   приподнялась,   ожидая
привычного шелеста перьев, каждое утро ниспадавших на ее плечи.
     И только тогда  Юрг  вспомнил,  что  аметистовый  крэг  остался  там,
наверху.
     Потянулись часы, каждый из которых казался ему самым страшным  в  его
жизни. Мало того, что он был виной их заточения в проклятом  подземелье  -
теперь он еще сделал свою Сэнни слепой. К исходу дня  он  был  уже  в  той
степени безрассудного отчаянья, что готов был вернуться в  тронный  зал  и
затем драться с кем угодно и главное - непонятно, на каких условиях.  Юхан
и Гаррэль с трудом удерживали его от такого самоубийственного шага.
     И тогда явился Сэниа-крэг.
     Он принес второй ультиматум, перед  которым  первый  казался  детской
забавой.  Во-первых,  моне  Сэниа  категорически  предписывалось  покинуть
подземелье - в этом случае ее  крэг,  в  беспримерной  своей  преданности,
обязывался служить ей до конца дней как ни в чем  не  бывало.  Этот  пункт
удивления не вызвал.
     Во-вторых,  эрл  Юхан,  брат  эрла  Юргена,  должен  был  остаться  в
подземелье до тех пор, пока не соберется новая звездная  дружина,  которая
доставит его на родную планету с условием, что он передаст  категорическое
запрещение когда-либо появляться вблизи Джаспера, равно как и принимать  у
себя джаспериан. В безграничной своей справедливости  крэги  гарантировали
ему за это жизнь.
     В-третьих, эрл Юрген из рода Брагинов, должен был отдать себя на  суд
крэгов. В безмерном своем милосердии они гарантировали ему легкую смерть.
     И пока пришелец с Чакры Кентавра, посягнувший на тайну крэгов,  будет
жив, ни один крэг не вернется к своему хозяину.
     - Никогда! - запальчиво крикнула мона Сэниа  и,  подбежав  к  золотой
дверце, выбросила наружу свою сиреневую птицу.
     Это сделать было нетрудно. Гораздо труднее оказалось потом не  думать
о целой планете, населенной беспомощными слепцами, ни в чем не повинными и
проклинающими тот день и час, когда их прекрасная  принцесса  привезла  из
межзвездной дали беспокойное, неуемное существо, которому понадобилось тут
же раскрыть ни много, ни мало - тайну крэгов, с которыми они сами спокойно
мирились уже полторы тысячи лет...
     И вот дни, неотличимые от ночи  в  темном  мерцании  золотых  сводов,
сменяли друг друга,  а  в  подземелье  все  оставалось  по-прежнему:  трое
мужчин, одна слепая женщина, неродившийся ребенок. И никакой надежды.
     Потому что помощь могла прийти только с  Земли,  а  теперь  снарядить
туда большой корабль было невозможно - на  всю  звездную  дружину  Асмура,
даже если бы ее  и  удалось  собрать,  был  один  пестрый  крэг  Гэля,  не
покинувший своего хозяина. В безмерной своей холодной расчетливости  крэги
предусмотрели все. И чтобы у  узников  подземелья  не  возникло  ненароком
какой-нибудь несбыточной мечты,  над  замков  эрлов  Муров,  а  также  над
прилегающими к нему горами, день и ночь кружила тысячная стая разноцветных
крэгов, твердо решивших в первый раз  за  полторы  тысячи  лет  пренебречь
традициями беззаветной преданности и  бросить  своих  незрячих  хозяев  на
произвол судьбы.
     Первые дни Кукушонка не выпускали - боялись.  Но  где-то  на  десятый
день он все-таки осмелел и сделал первый робкий круг над ущельем. Вернулся
сразу же, скупо обронив:
     - Мне ничего не  угрожает.  Они  даже  хотят,  чтобы  я  полетал  над
Джаспером. Увидел, что там происходит. Вам рассказал. А я не могу...
     И все-таки на следующий день он полетел. Вернулся  в  полночь.  Своим
тихим, грассирующим голоском больного ребенка сообщил:
     - Затопило две угольные шахты. Сервы не справляются.
     На двенадцатый день он заметил лесной пожар. Горела плантация  боу  -
любимых и очень полезных плодов, которыми в основном кормили детей.
     На семнадцатый день циклон, вовремя  не  остановленный  метеоракетной
с