о везде есть 
та грань, за которой начинается обратный эффект. 
	 Если я помогаю человеку встать, когда он упал, — это помощь, если я  
продолжаю поддерживать его, когда он встал и пошел, — это уже его унижение  и 
развращение. Когда орлята подросли и оперились в гнезде, орлица  сбрасывает их 
вниз. Некоторые при этом разбиваются, но если немного  подождать, то ни один из 
орлят летать уже не сможет и они все погибнут. 
	 Без сострадания и помощи ближнему человек не будет человеком, но если это  
сострадание проходит глубоко внутрь, то оно начинает вредить душе того,  кому 
мы сочувствуем, как бы заслоняет личную ответственность человека  перед Богом. 
	 Мне один пациент недавно рассказал любопытный случай. У него есть девушка. 
	 Ей нужно было помочь перетащить домашние вещи. И так получилось, что он не  
смог приехать и помочь. Она все перетаскивала одна, и ей потом стало  плохо. “Я 
звоню своей девушке, — рассказывает он, — а она мне говорит, что  надорвалась и 
что будет вызывать "скорую". Мне стало жутко стыдно, —  сознался он, — хотя 
моей вины и не было. Хотелось как-то посочувствовать,  и я ей по телефону 
сказал: "Не волнуйся, болеть и умирать будем вместе". 
	 Через полчаса мою поясницу так скрутило, что глаза на лоб полезли. Приполз  к 
ней домой, а она дома лежит на кровати. Сказала, что уже был врач: это  
радикулит, т. е. она не надорвалась. Я тогда понял, что это — не  радикулит, а 
ее обиды на меня дали такие боли. А почему меня-то на ровном  месте скрутило? 
Прошло несколько часов, а боль была такой же сильной. Я и  молился, и каялся, а 
результата никакого. Я вспомнил о той фразе, которую  сказал по телефону, и 
решил поэкспериментировать и вслух произнес:  "Родная, извини, но болеть и 
помирать будем порознь, как Бог прикажет. Бог  решит, когда болеть и когда 
умирать". Через 10—15 минут резко отлегло, а  через пару часов боль совершенно 
исчезла”. 
	 Возвращаемся к врачам. Насколько врач зависит от духовности, настолько его  
сострадание проникает внутрь и опасно для его здоровья. Поэтому часто,  чтобы 
выжить, врач должен снизить свою зависимость от идеалов и  духовности. И он 
становится убежденным материалистом, курит и выпивает и  этим приводит себя в 
норму. Добродушный врач ближе к любви и к Богу. Такой  болезни на себя может не 
взять. Врач раздраженный, осуждающий, недовольный  сильнее зависит от духовных 
ценностей, быстрее может взять болезни на  себя, такие часто спиваются или 
полностью теряют сочувствие и сострадание  к пациентам и начинают наносить 
своими действиями большой вред больным. И  в том, и в другом случае ситуация 
выталкивает их из общения с пациентами и  принуждает менять вид деятельности. 
	 В Америке мне рассказывали про священника, который стал хирургом. Когда он  
молился до операции и мысленно во время операции, результат был гораздо  лучше, 
чем без молитвы, т. е. от внутреннего состояния хирурга и даже  терапевта, 
который дает таблетки, во многом зависит улучшение состояния  больного. 
	 Я помню, как на приеме в Нью-Йорке молодой человек спросил меня:  — Я хочу 
стать врачом, скажите: мне что-нибудь мешает?'. — Да, Вы внутри  слишком хотите 
вылечить пациента, убрать все его болезни, но у каждого  человека есть личная 
ответственность за свою болезнь. 
	 — А как же тогда лечить людей? 
	 — Сначала нужно понять следующее: ни один врач никогда не лечил, не лечит  и 
не будет лечить человека. Врач только помогает человеку выздороветь. 
	 Уровень поддержки может быть различным. Но выздоровление всегда зависит от  
самого человека лично. Болезнь подталкивает нас к правильному  мировоззрению, 
заставляет нас внутренне меняться и глубже познавать мир,  если мы не хотим 
этого делать добровольно. Поэтому выздоровление в первую  очередь зависит не от 
усилий врача, а от готовности пациента изменить  себя, изменить систему 
приоритетов, почувствовать, что главным спасением  является увеличение любви к 
Богу и накопление этой любви в душе. 
	   Если мать сочувствует и переживает за своего ребенка, она может взять его  
болезнь на себя. Но Вы говорите, что проблемы ребенка и так сбрасываются  на 
мать. Что ж тут плохого — болеть и переживать за своего ребенка? 
	 Есть два способа помогать своим детям. Первый — сильно переживать и  бояться 
любого нездоровья у ребенка. При малейших признаках заболевания  давать ему 
лекарства. Такой путь приводит к разрушению здоровья ребенка и  его характера 
тоже. 
	 Второй путь — стараться укрепить здоровье ребенка народными средствами. 
	 Давать ему как можно больше двигаться, купаться в воде, ходить, быть на  
природе, правильно воспитывать, стараться, чтобы организм сам научился  
бороться с недомоганиями. Когда у ребенка всплывает слой подсознательной  
агрессии и он начинает заболевать, молитвы родителей, их работа над собой  
часто бывают эффективнее любых лекарств, хотя роль лекарств никто не  отрицает. 
Болезнь заставляет нас быть добрее, заставляет меняться. Если  мать учит 
ребенка молиться, когда ему больно и когда он болеет, объясняя,  что тело 
болеет, когда душа загрязняется, то в следующих похожих ситуациях  его 
готовность измениться будет больше. Когда мать очень переживает,  боится за 
своего ребенка, она берет на себя не внутреннюю кармическую  “грязь”, а внешнюю,
 поверхностную. У ребенка улучшается внешнее состояние  и уменьшается 
готовность меняться внутренне. Такой ребенок может вырасти  эгоистом с плохим 
здоровьем. 
	 Представьте, что я вижу быка, который мчится на меня, желая меня убить, У  
меня возникает страх. На тонком плане страх — это отречение, ненависть и  
программа уничтожения того, что я боюсь. Если точнее: так выглядит  энергетика 
страха. И, если страх идет через поверхностные, наружные  эмоции, это никому 
вреда не наносит и принуждает меня к активным  действиям. Если же страх 
перемещается вглубь - это уже агрессия не только  по отношению к быку, но ко 
всему живому и к Богу в конечном счете. Страх  проход